Уилбур Смит

Глаз тигра. Не буди дьявола


Скачать книгу

ресницы, веки подведены так, чтобы глаза приобрели экзотический восточный колорит…

      «Гарри, дёру!» – истошно завопил внутренний голос, и я чуть было не послушался. Мне неплохо знакомы подобные леди, я не раз встречал на жизненном пути таких представительниц кошачьего племени и в подтверждение своих слов могу предъявить шрамы – что на душе, что на теле. Однако всем известно, что если уж Старина Гарри спустил портки, то начатого не бросит.

      Поэтому я отважно шагнул вперед, прищурился и изогнул губы в улыбке парнишки-хулигана, которая обычно действует на этих дамочек, словно динамит, и представился:

      – Здравствуйте, я Гарри Флетчер.

      Она рассмотрела меня, начав с ботинок и закончив шестью футами четырьмя дюймами выше. Потом задержала задумчивый взгляд на моем лице, надула нижнюю губку и ответила хриплым, еле слышным и тщательно отрепетированным голосом:

      – Здравствуйте. Я Шерри Норт, сестра Джимми Норта.

      Вечером мы расположились у меня на веранде. Жара спала, а над пальмами вспыхивала и тускнела завораживающая пиротехника заката.

      Шерри Норт пила «Пиммс № 1» со льдом и фруктами – мой особый коктейль, предназначенный для соблазнения дам. На ней была туника из какой-то воздушной материи, сквозь которую, когда она стояла у перил спиной к закату, просвечивали призрачные очертания ее тела. Я никак не мог понять, есть ли под туникой что-нибудь еще. Эти размышления – да позвякивание льда в ее бокале – мешали мне сосредоточиться на письме, представленном среди прочих рекомендаций: письме от Джимми Норта, написанном за несколько дней до его смерти. Я узнал и почерк, и построение фраз, характерное для этого неглупого и энергичного парня. Совладав с собой, я углубился в чтение, позабыл о гостье и растворился в воспоминаниях. Письмо оказалось длинное, переполненное эмоциями, словно адресованное близкому другу, с завуалированными отсылками к предприятию Джимми и его успешной развязке, с монологами о будущем, где не будет ничего, кроме богатства, веселья и других приятных вещей.

      Меня кольнуло чувство личной утраты и горестного сожаления о мальчишке в его одинокой могиле на дне морском и об утраченных мечтах, что гниющими водорослями обвили его труп.

      Вдруг в глаза бросилось мое собственное имя: «Шерри, он просто не может не понравиться. Дюжий, несгибаемый, весь в шрамах, как старый котяра, обожающий по ночам подраться в переулке. Но клянусь, под этой шкурой скрывается мягкое сердце. По-моему, я ему симпатичен. Он даже дал мне пару отцовских советов!..»

      Дальше в том же ключе, и я так сконфузился и разволновался, что в горле пересохло, и пришлось сделать глоток виски, от которого у меня заслезились глаза, и слова стали расплываться в разные стороны. Но я все же дочитал письмо, сложил его и передал Шерри, а потом ушел в другой конец веранды, где какое-то время стоял и рассматривал залив. Солнце скользнуло за горизонт, и в мире воцарилась зябкая тьма.

      Я вернулся, зажег фонарь и подвесил его повыше, чтобы яркий свет не бил в глаза. Она молча смотрела, как я наливаю