такая конкретика?
«Меченый» сел нормально – ловить «Седого» на проявлениях мимики и моторики было делом малоперспективным, а вот голос… Голос, спокойный, как и прежде, все же едва заметно вихлял.
– Да попалась мне как-то на глаза информация от ростовских эмвэдэшников, что именно в это время десятка полтора гражданских мужчин в возрасте от сорока до пятидесяти лет, чьи сыновья к тому времени погибли или пропали без вести в Чечне, собрались в Моздоке в районе военного аэродрома с конкретной целью…
– И что ж тут удивительного? – вновь с трехсекундной задержкой сказал «Седой». – В первую войну своих пропавших сыновей в Чечне искали не только матери.
– Эти приехали не искать, – покачал головой «Меченый»; было крайне любопытно, станет ли попутчик интересоваться, из кого ростовские блюстители порядка выдавили подобную информацию. – Мстить. И все отслужившие срочную службу в армии не в стройбатах, и все не хилые и не зажравшиеся к своим сорока-пятидесяти.
Шавинский, похоже, легонько усмехнулся.
– Южнороссийские казачки, определенно вдохновленные обещанием тогдашнего министра обороны Павла Грачева взять Грозный одним парашютно-десантным полком, тоже сколачивали так называемый «Ермоловский» батальон, намереваясь забросать чеченцев папахами – да разбежались, кто уцелел, по своим хатам и куреням после первого же боя. Расхаживать ряжеными по улицам, крышевать рынки и облагать данью всех арендаторов земли и помещений нерусской национальности намного безопаснее.
Попутчик старательно и без явных проявлений напряга пытался увести тему разговора в иную плоскость…
Не любите вы нынешних казачков, Алексей Валентинович…
– У меня нормальная ориентация и правильнее было бы сказать «не очень уважаю» многих нынешних. Мой дед по матери, Сергей Иванович Потенко, был из настоящих казаков, так что у меня есть с кем сравнивать теперешних.
– Дед по матери – Потенко, вы – Шавинский…
– Если ты о дружбе народов, подполковник, то моя бабка со стороны отца была Феодосия Абрамовна, – без тени издевки сказал «Седой». – И евреи в наших родах были, в стародавние времена владевшие, кстати, стекольным заводиком и парой водяных мельниц, и поляки, и потомственные казаки… Не доводилось бывать, подполковник, в лермонтовской Тамани на Кубани?
«Меченый» качнул головой:
– Не был.
– Там один старик из казаков самостоятельно создал музей в одной немаленькой комнате. Собрал все, что только сумел отыскать – и древние горшки с утюгами, и «трехлинейки», и шашки казачьи, зазубренные в рубке гражданской, и бутыли литров на двадцать пять, а то и поболее, заткнутые кукурузным початком – понятно для чего – и немецкие «шмайсеры» с левым затвором, и еще много чего бытового, чего в других музеях днем с огнем не сыщешь. И среди всего этого вещественного великолепия – пришпиленный кнопкой к самодельному стеллажу листок в клеточку из школьной тетради, на котором от руки было написано: «Казачьи фамилии,