даже самый коррумпированный, замрет, замешкается перед ударом невиновного человека. Это у них в крови, «служить и защищать». Про этот инстинкт бить только для самообороны в их полицейских мне как-то рассказал мой знакомый американский ресторатор, который набирал себе в клубы охранников исключительно из бывших или работающих полицейских. У нас наоборот. Часто в полицию идут самые угнетенные и отверженные парни. Я ни в коем случае не говорю, что все полицейские подвергались в детстве унижениям. Слава Богу большинство полицейских реально хотят защищать закон и справедливость. Но все же. Готовность первым напасть на противника в качестве защиты – это то, что есть почти во всех наших служителях порядка. Это не они плохие, это способ выжить. Нападение лучшая защита. Это в милицейских ВУЗах и школах с первых дней курсанты понимают. Ну а отсюда и до нападения просто как нападения не так далеко. А если на почву юношеских комплексов это ложится, плюс обучение, дающее ощущение «умения», да еще и власть от «корочек» в кармане… Вот и получаем коктейль садистов-нарциссов с комплексом неполноценности в форме. Еще раз, не все полицейские таковы, но в этой профессии таких людей просто больше чем, например, среди врачей, или пожарных, или даже военных.
Судя по лицу высокого, по тому как он прямо-таки искал глазами на моем лице боль, он пошел в полицию именно за такими вот победами над скованными соперниками. Тут же встали на свои места и дешевые рубашки, и стоптанные ботинки, и копеечные кварцевые Orient на руках. Злобные и не умные люди, застрявшие на позициях бегунков в подчинении более мудрых или удачливых коллег. Теперь на то, что у них в левом внутреннем кармане пиджаков лежат ксивы Министерства Внутренних Дел, причем обязательно в «дорогой» обложке из кожзама – я готов был поставить тысячу долларов против десятки.
Итак, ситуация за три секунды сменилась с благостно скучной на серьезно угрожающую. Понятно, что мужики взяли меня исключительно из-за моего разговора с блондинкой. По всей видимости она должна была с кем-то встретиться в кафе, и они следили за нею для того, чтобы выяснить с кем. Ну а я, со своим желанием послушать хорошую музыку и выпить чашку кофе, нечаянно вошел в их игру. Ее они назвали по имени, даже упомянули наличие «ее дела», которое они изучили. А вот кто такой я – их интересует уже в перспективе связи меня и блондинки. Имя с кредитки им ничего не даст, телефон они даже всем своим ИТ отделом не разблокируют. Человек я не медийный, увидеть меня на экране или в журнале они не могли. Мои немногочисленные интервью и фото можно найти только в специализированных бизнес изданиях, так что узнать меня в лицо они никак не могут. И значит я для них – просто материал, с которым нужно работать, причем судя по поведению, рамками закона в работе они себя ограничивать не собираются. Это скверно. Очень скверно. За жизнь я не переживал, мы, все-таки, не в салуне на диком западе и они не откровенные бандиты. Но вот очень реальная перспектива быть избитым настойчиво замаячила у меня перед глазами.
Итак,