Но нет. Все сразу пошло не так. На Ивана начали орать, грозить, загонять в угол и не давать выбора. Это была ошибка. С Титовыми так нельзя.
Прослушав минут пять ор начальства, Иван сам успокоился, кровь вернулась к его лицу. Он молча, больше не обращая внимания на крики, подошел к столу начальника, молча взял из стопки чистый лист бумаги и ручку и написал рапорт об увольнении из училища.
Так же молча Иван встал из-за стола, подошел к начальнику и передал ему в руки листок, сказав совершенно спокойно: «Я ухожу, вы меня ничему хорошему не научите. Попробуете на меня что-то повесить – будет расследование. Куда оно зайдет – никто не знает, врагов у вас не может не быть, кто-то может и воспользуется, кресло у вас, наверное, удобное, желающих на него должно быть много. Мне терять нечего, а вам?».
Через неделю Иван подал заявление в краснодарский военкомат о приеме на службу по контракту. А уже через два месяца, в октябре 1999, Иван, в звании сержанта, прибыл для прохождения дальнейшей службы в город Грозный, Чеченская Республика.
Три месяца Иван служил заместителем командира взвода разведки, три месяца он вместе со своими парнями выполнял самые опасные задачи, совершал рейды в самые удаленные от расположения федеральных сил районы, три месяца они вылавливали руководителей боевиков по лесам и ущельям. В конце декабря, к новому 2000 году, Иван получил звание старшего сержанта и должность командира взвода.
Его взвод, три отделения по шесть человек, собранный им из краснодарских и ставропольских казаков-контрактников, брал на себя самые сложные задачи. Там, где казалось невозможно выполнить рейд, когда с задания гарантированно вернулась бы не больше половины людей, на такие задания подписывался только взвод сумасшедших казаков Титова. И удивительно, во взводе не было потерь. Были ранения, были тяжелые травмы, но за почти три месяца, за почти две дюжины самых опасных рейдов, взвод Титова не потерял ни одного бойца.
Во вторник, 18 апреля, взвод Титова отдыхал. Иван со своим замом пошли в гости к соседям, танкистам. Танкисты славились тем, что на боках своих машин, в оцинкованных емкостях, настаивали брагу. Вообще во взводе был строгий сухой закон, но у одного из бойцов был юбилей, парню исполнилось двадцать пять, вот Титов и решил принести пару фляг не крепкой браги и устроить солдатам праздничный ужин, с тушенкой, печеным картофелем и надерганным в последнем рейде пучком остро пахнущей черемши.
Иван с товарищем уже возвращались к себе в расположение части, когда, проходя мимо одного полуразрушенного дома, увидел в разбитом окне первого этажа плачущую девочку лет пяти-шести. Иван скомандовал заму охранять, а сам подошел к окну, заглянул внутрь. Девчушка стояла и горько плакала, прикрыв лицо маленькими ладошками.
Легко перекинув тренированное тело через высокий подоконник Иван пружинисто приземлился на пол в комнате, лицом к девочке и спиной к окну. И тут же ему в правый бок вошел, по самую рукоять, длинный нож.
Оторопело