они просто атакуют дверь соседнего дома. Проникая вместе с жильцами сквозь кодовый запор, они несут дядьке Мотылю все, что скакало, трещало и свистело лишнего в окрестных травах. Толку, судя по недовольному виду Мотыля, было от этого мало, – но иногда он некоторым совал мелочь: на перспективу.
Сейчас он допрашивал низенькго тшедушного человечка, стоявшего на две ступеньки выше (это – чтобы видеть глаза рекрута). Разговаривал он так, будто лежал в шезлонге на пляже.
– Значит – так, до самого озера и дошел?.. А «фасетки» свои взял с собой? Нет, не взял. Не можешь отличить махаона от простой совки… Куда смотрит семья и школа? Забирай свою гусеницу…Стой! Ну-ка приведи сюда этого… – И большой, как у памятника, рукой указал на забившуюся в тень большую белую фуражку.
– Дядька Мотыль, не надо. – Вмешался я. – Я сам к пандусу еду. Я позову.
Он обернулся ко мне – и сурово изрек:
– Сидеть! Ты мне тоже нужен…
Посланец его, меж тем, с трудом вытолкнул на свет маленького черного водителя. Отослав помощника, дядька Мотыль ухватил за воротник новую жертву. Сразу – невесть откуда, появился у него под рукой и крохотный рабочий альбомчик: для наглядной агитации.
– Понимаешь? Ферштейн?.. Инглыш?.. Парле ву франсе… – Допытывался он, загоняя и без того перепуганную мордочку подальше в фуражку. – Что, вообще ничего? – Поражался дядька Мотыль. – Это в наш то век… Вот сюда гляди: это – Павлиноглазка Атлас. В Африке она, родной. Ты же сам оттуда, верно? Я понимаю: Африка – большая…Но чем черт не шутит?..Тебе на родину скоро, да? (В конце каждой фразы водила кивал – и дядьку Мотыля это вдохновляло.)
– Ты мне, рулевой, бабочку, я тебе – «мани». Ферштейн?
– Да, сэр. – Неожиданно громко сказал водила.
Дядька Мотыль победно оглядел детвору. Есть контакт!
– Так ты понял?
– Да, сэр.
– Вот, гляди… – своей монументальной рукой коллекционер указал на соседний дом.
– Ты – здесь, я – там. Видишь дверь? Ножками-ножками – туда. Будет Павлиноглазка – хорошо! Нет – других тащи: Африка – богатая. О-кей?
– Да, сэр.
Я уже тихо давился от смеха. Я знал, что услышу дальше.
– Ступай, малой… Постой, а как тебя зовут? Вот из е нейм?
– Дасэр! – кивнул эфиоп.
Физиономия дядьки Мотыля вытянулась:
– Понаехали… – Буркнул он. – Своих шоферов не хватает, что ли?
Это он обращался уже ко мне.
– Чего скалишься? Знаешь, какие крылья у этой бабочки? – И, всплеснув руками, он показал нечто несусветное: величиной с распахнутое окно.
– Нет, Кузнецов, лучше мы про Африку с тобой будем базарить… Когда, говоришь…э-э, сеанс связи? – Его лицо под круглой шляпой вдруг стало восторженным и уязвимым: «Где-то там, на черном-пречерном материке в зеленых-презеленых джунглях под синими-пресиними небесами обитает…»
Почему-то мне стал противен этот сказочный зачин.
– Павлиноглазка! – Резко перебил я. –