То стесняешься свою напарницу, а то вдруг…
– Тамара симпа, а эту чего стесняться? Вот Тимохе-то не свезло! Согласись?
Глеб кивнул и отправился в душ быстро сполоснуться после ночи. Голову он постарался не мочить, став спиной под струю душевой лейки, и в процессе почистил зубы, чтобы лишние минуты не терять.
Вернувшись, он застал Филиппа на прежнем месте. Тот все сидел и почесывался с видом сироты, будто не понимающей для чего он здесь и что сейчас нужно делать. Новое место, новые люди… и дети, от которых постоянно ожидаешь сюрприз. Глеб сразу вычислил это чувство, более того он и сам еще находился в его малоприятном плену, лишь стараясь держаться молодцом и притворяться эдаким Гашевским15 Швейком, неунывающим ни при каких обстоятельствах. Вчера Глеб и сам был готов потеряться, забившись в щель какой-нибудь отдаленной лагерной постройки, или в трещину на асфальте стечь, но вовремя пар спустил на напарницу.
– У нас три минуты, чтобы добежать до корпусов! – бросил Глеб, положив руку на плечо девятнадцатилетнему «мальчику», и с силой сжал пальцы. – Чего раскис? Ни дома на диване! Мы на задании и это задание, хоть сдохни, надо выполнять! Если дети увидят твою меланхолию, они сами «поплывут», и тогда пиши пропало. Ночью поплачешь в подушку не совсем своей Томы, если позволит.
Филипп поднял на Глеба загоревшийся взгляд и благодарно улыбнулся.
– С ней я не могу флиртовать, ты же знаешь, – ответил он. – Пока мы милуемся в тенечке, детки устроят какую-нибудь диверсию. Лучше по очереди бегать на свидания к вожатым чужих отрядов.
– Ты прав, – ответил собеседник, одеваясь. – Но хватит сидеть, торопись!
Не смотря на устоявшийся с ночи туман, утро было приятное, свежее, нежное, и голова закружилась с непривычки, дав понять, как легкие обнищали без кислорода, вырвавшись на свободу из угнетавшей городской атмосферы. Плотный, сырой и тяжелый туман, словно хлор, проникал с дыханием, и что вначале показалось свежестью, спустя какие-то мгновения, перенасытило организм, вызвав нечто похожее на слабую гипероксию. Появилось чувство беспокойства, едва ощутимое покалывание в мышцах лица и даже тошнота.
Не имея времени остановится, чтобы хоть как-то отрегулировать организм, Глеб боролся с ним на ходу, дефилируя, словно в туннеле, и асфальт будто вытягивался перед ним после каждого нового шага, без гарантий, что дорога вдруг не закончится пропастью. Тошнота сменилась жжением в горле и молодой человек покашливал по примеру парохода, тихо ползущего по туманному фарватеру и дающего краткие гудки для того чтобы на него никто не наскочил. Вспоминая вчерашние посиделки в комнате для совещаний и главным образом девушек, собиравшихся там, Глеб словно заразился от Филиппа каким-то любовным вирусом и думал теперь о том же, перечисляя женские объекты уже не в виде своих коллег, а в образе потенциальных целей.
«Во всем приятная Надя, роковая Кэт, симпатичная Тома, эффектная Аня, и смазливая скромница на раздаче – Зина, кажется – вполне себе ничего. А кто еще мог удостоиться моего внимания?