тут указывать собрался?!
Личина дрогнула и слегка изменилась. Заостренные кончики ушей показались из-под волос, которые я теперь носил собранными в хвост. Отчего-то после Посвящения локоны у меня стали расти в ускоренном темпе. Обрезать не хотелось, да и придумывать особых изысков тоже, так что перехватывал лентой, и все. Родной темно-зеленый цвет глаз стал ярче, а в глубине зрачков полыхнули изумрудные искры. На лбу вспыхнул камень, и его лучики сплелись в корону. Не думаю, что здесь известна классическая форма княжеского венца. И последним штрихом стало одеяние, нагло скопированное с наряда дядюшки. Серебристо-белый камзол, штаны, мягкие светлые сапожки, длинный и тяжелый на вид плащ миринового оттенка, расшитый понизу эльфийским орнаментом.
«Хм, а похоже, похоже… Только фибулу измени. Такая тебе точно не положена», – тихим ностальгическим вздохом прошелестело в голове.
Да, точно. Обращение «линнэ» означает тот, в ком есть кровь. В отличие от родового «ли» – кровный родич или «лин» – близкий по роду. Так что фибула чуть дрогнула, и все украшавшие ее камни превратились в простые кованые узоры.
– Вы что-то сказали, почтеннейший? – с чисто эльфийским высокомерием произнес я, не забыв, впрочем, придать голосу легкий акцент.
Над площадью воцарилась тишина. Даже мухи замерли на лету, не осмеливаясь жужжать в присутствии моей светлой особы. Ой, видел бы меня папочка…
– Князь? – вежливо напомнила о себе Аэлин.
А эта рыжая зараза за ее плечом ехидно скривилась и подмигнула. У, доберусь я потом до вас!
– На колени, дщерь моя! – патетически взвыл я.
Дариэн на задворках сознания зашелся в приступе истерического кашля-хохота. Ну а что я могу поделать, если у этих остроухих и слова простого не скажешь?
Аэлин вздрогнула и опустилась на одно колено, потянув за руку оборотня. Та-ак… И что дальше? Я же ни одной светлой свадьбы не видел. Да и темной, кстати, тоже. Не приглашали меня как-то. И даже не представляю, что там должно быть! Ау, деда-а-а? Не подскажешь, как быть? «Делай как хочешь. Как на сердце ложится. И все у тебя получится!» Утешил. Как хочу…
Под недоверчивым взглядом палача и судьи я поднял руки над головами брачующихся и сложил ковшиком. А затем посмотрел на далекие горы и тихо начал:
– Эллар лас’террок кет’валлин… Хет’марр эс’сет нарт'хеш! – Старотемный – он же очень похож на эльфийский. Такой же напевный и… многозначительный.
А еще мне вспомнилась затертая книжица из отцовской библиотеки. Сама она не имела обложки, но была заботливо подклеена в чужую: «Поэмы и сказания диковинных земель», как сейчас помню. Мне стало любопытно, что это за диковинные земли и какие там сказания, а в результате… А результат я сейчас цитировал наизусть на всю площадь этого забытого городка, тхеш’маррк его через все пеньки Золотой Дубравы скопом и по отдельности!
Мой предок на первой же фразе, произнесенной со всем пылом юности, придушенно крякнул и замолчал до самого конца тирады. Нет, я что, я ничего! Формально моя речь сводилась к: «Дети мои, да возлюбите друг друга,