направления. Ты, кстати, уже решил, как день рождения будешь отмечать?
– А?.. Ну да, да… дома будем… как обычно, – отвечал Александр, а сам в это время думал о том, чтó ещё, о чём умолчал Егорыч, может быть, когда у мужчины увеличена простата, и, надевая штаны, он не сразу смог попасть ногой в нужную штанину.
Пока Александр ехал на работу, он чувствовал себя общипанной курицей. Внутри было зябко и неуютно, на коже до сих пор будто ощущался больничный холод и унизительная нагота тела, а всё произошедшее там, в кабинете у Егорыча, вспоминалось, как какой-то дурной сон, от которого хотелось поскорее проснуться. О том, что всё это произошло на самом деле, напоминали лишь подписанные Егорычем направления на обследования, которые Александр в спешке, садясь в машину, положил на приборную панель. И чтобы не видеть их, чтобы сон забылся скорее, он переложил их на заднее сидение.
На работе царила та приятная, умиротворяющая привычность, которая вернула Александру ощущение реальности. Это произошло ещё на входе, в широком круговом коридоре, где двое его коллег, Миша и Ваня, пользуясь преимуществами идеально гладкого эпоксидного пола, по очереди катались на маленьком пластмассовом скейтборде. Александр, как всегда, смерив их иронически-осуждающим взглядом (не преминув, впрочем, пожать им обоим руки), пошёл к своему рабочему месту.
Работа также успокаивала своей обыденностью: её было, как всегда, немного и она, как всегда, была сугубо необязательной. Но Александр настолько обрадовался сейчас этой обыденности, что тут же взялся за эту немногую и необязательную работу и легко, без предварительного листания новостей и мемов на их счёт, в неё погрузился.
К обеду уже всё было сделано. Довольный собой (обычно тот же объём работ вялой текучкой занимал его до самого вечера), с приятным чувством голода, Александр направился в кафетерий на первом этаже.
Миши и Вани в коридоре уже не было – видимо, их физкультминутка закончилась, и они расселись по кабинам виртуальных танков за рабочими местами. Скейтборд лежал брошенной игрушкой, прижатый к одной из стен. Влекомый каким-то радостным порывом, какой заставляет человека, вернувшегося домой после долгого странствия, сесть за фортепиано, на котором до отъезда он уже давно не играл, Александр умелым движением подкатил скейт к себе, направил, нажав на хвост, прямо по коридору, немного покатал туда-сюда, проверяя ход подшипников (доска ехала легко, как по льду), встал на неё, кое-как уместив стопы на короткой и узкой деке, оттолкнулся и поехал. Это было живительное блаженство сродни мороженому в жаркий день. Прохладное дуновение скорости касалось его гладковыбритого лица, вливалось в него запахами эпоксидного пола и отштукатуренных стен. Александру казалось, будто он нож, рассекающий собой сам мир, и чем выше была скорость, тем глубже он в него погружался и тем острее его ощущал.
Скорость пьянила, скорость просила добавки. Коридор, пустой в этот обеденный час, создавал собой кольцо (офис находился в здании бывшего спортивного комплекса), и Александру хотелось, будто заряженной частице – в адронном коллайдере, носиться по нему со скоростью света,