двух девиц старше себя лет на пять, а в большой комнате-гостиной шёл очередной банкет ровесников хозяйки дома. Алексею с Нелли пришлось уединиться на кухню, так как третья комната была никому не доступна и как-бы официально опечатана. Но если вдруг происходил какой-нибудь «шухер» или «кипиш» (тревога), что-то вроде облавы, в третьей комнате могли схорониться гости, которым совсем неинтересно было встречаться с правоохранительными органами ни по каким вопросам. В такие моменты в третью комнату, осторожно отведя от дверного косяка бумажку с печатью, забегали отчаянные лихие люди и там хоронились до отбоя тревоги. За ними хозяйка закрывала дверь и слюной приклеивалась на место бумажную печать. Местный участковый никогда туда не рыпался, так как издалека видел на двери судебную печать. Эту комнату нельзя было раскрывать при большом, как было в этот день, скоплении народа. Алексею с Нелли оставалась только одно место – кухня. Ну что ж, хорошо не ванная и не туалет, подумал Алёша.
Несмотря на свой нежный возраст, юная Нелли пила водочку довольно легко и почти без закуски, предпочитая вместо закуски французский поцелуй. После того, как Алексей заблокировал дверь на кухню шваброй, просунув её в ручку изнутри, девчонка сняла свитер и отбросила его куда-то в угол. Под свитером у неё больше ничего не было, только натуральная природная ещё не помятая и не обвисшая первозданная красота юного тела. Девчонка совершенно не стеснялась. Это чувство: «стою на краю» было присуще всем модным, тусующимся в пацанских группировках, девчонкам того времени. Сколько продолжались взаимные ласки и поцелуи трудно было уже определить, оба юных тела потерялись во времени и пространстве. Для Алексея бутылка водки была, что для некоторых чашка кофе по утрам, она только слегка пригладила его интеллигентность и совершенно отключила природную стеснительность. «Ну как уже целуется, зараза! Интересное кино, особенно его продолжение!» – думал Алексей руками пытаясь обнять сразу всю красоту и осторожно продвигаясь всё ниже, и ниже… Но ниже были джинсы и как только он начинал, осторожно словно сапёр, их расстёгивать и опускал замок молнии вниз, рука Нелли сразу же поднимала его обратно вверх. Сколько продолжалась такая игра Алексей не помнил, но обоих она забавляла…
…Вскоре всё же обоих «пробило» на закуску, как говорили во дворе: «на хавку». Нельзя же было совсем не воспользоваться кухонными условиями и не соорудить там хотя бы яичницу. Без закуски, если не считать французский поцелуй, с началом второго пузыря, стала здорово «плыть крыша». Допив водяру уже под закуску, Алексей из, довольно уже совсем пьяных, девичьих откровений понял, что мама ей «это» не разрешает, только сверху до пояса, поцелуи и… стоп. Она же девочка очень послушная и не может ослушаться маму. Но позже Нелли, когда уже совсем поплыла и больше разоткровенничалась, прояснила напущенный туман:
– Мне