Тишина «А». Дедуктивное размышление о наших современниках в жанре романа-эссе
с коллекционерами серебряных ложек.
13. Ослепление
Вокруг Саввы царила творческая атмосфера, которая для человека со стороны показалась бы бедламом, таково было состояние кажущегося беспорядка. Табличка на двери предбанника кабинета Саввы так и гласила: «Bethlehem». На иронические вопросы пришедших к нему в первый раз он неизменно корректно отвечал вопросом:
– Вы знаете хронику Bethlehem?
Конечно, никогда никто не откликался на его вызов, а всегда, без каких-либо исключений, повисала неловкая для посетителя пауза, и Савве приходилось не без удовольствия рассказывать свою трактовку этого ложно понимаемого большинством образа. Причем Савва начинал с того, что переворачивал табличку, где с другой стороны была надпись: «Бедлам». После этого перевертыша посетитель деланно улыбался, всем своим видом показывая, что он уразумел мысль и боязливо хихикал, дескать ясно, и как изящно все, каламбурно и просто! Иногда даже восклицал:
– Ах, как оригинально! Какая метаморфоза!
А Савва продолжал спрашивать и постепенно вводил в транс пришедших:
– В чем заключается метаморфоза превращения «Bethlehem» в «Бедлам»? Ведь «Bethlehem» произносится по-русски как Вифлеем, город откуда пришла Благая весть! При чем же тут «бедлам»?
На эти вопросы Савве тоже весьма редко отвечали, правда, уже никто не хихикал, даже закоренелые атеисты, понуждаемые начальством посещать церковь и «престижные монастыри» – которые так окрестил народ за частые наезды в них власть имущих – даже они, непривыкшие и неумеющие молчать, молчали. Дальше и теперь, уже в тишине, Савва говорил тоном, намекающим слушающим, что они, конечно, это все знают, но кое-что могли позабыть, и поэтому он просто напоминает:
– Изначально один из старейших монастырей Лондона назывался «Звезда Вифлеема», но потом его название исказили французы, произнося не «Bethlehem», а на французский манер «Bethléem». Что по-русски стало звучать как «Бедлам». В 13 веке монастырь превратился в госпиталь, а с 14-ого века там лечили душевнобольных, причем лечение было насильственным. То есть, Бедлам – это пример первой психиатрической клиники. Постепенно слово «бедлам» приобрело нарицательный смысл, обозначающий лишь психиатрическую лечебницу, а вскоре вообще – крайний беспорядок и хаос не только в голове у индивидуума, но и в природе, да и во всем, что окружает нас в городах. Теперь «бедламистами» называют любых сумасшедших, даже в переносном смысле.
Кто-нибудь обязательно спрашивал Савву:
– Так какое значение вы придаете этим надписям на табличке на двери в ваш кабинет?
– Как говорила Ахматова: когда б вы знали из какого сора… и так далее, понятно?
– Не совсем.
– …растут поэзии цветы! – это вольное продолжение Ахматовой. Анна Агатовна считает… Да! Агатовна, а не Андреевна! Вы, конечно, поняли, что это не оговорка, а дань уважения к Андрею Андреевичу Вознесенскому, который написал: «Попробуйте купить Ахматову. Вам букинисты объяснят, что черный том ее агатовый куда дороже, чем агат». Так вот,