будто его имя не знакомо мне до боли.
– Крис, – говорит она.
– Точно, Крис, – повторяю я. – Твой парень, да?
Она застенчиво пожимает плечами и кивает так, словно ее это смущает.
– Вы уже планируете свадьбу и детей или просто проводите вместе время, пока не найдете свою половинку? – спрашиваю я.
– Ого, вот так прямолинейно? – спрашивает она.
– Кто бы говорил, – парирую я.
Она самодовольно улыбается:
– Мы с Крисом давно знакомы. Мы много лет дружим, но встречаться начали недавно, когда приехали сюда. Думаю, это казалось логичным следующим шагом.
– То есть ты сделала то, чего от тебя ожидали? – спрашиваю я.
– Туше, – говорит она.
Бэйлор допивает свой смузи, вытаскивает и облизывает эту везучую трубочку. Я заворожен и не могу отвести взгляд.
– Раз твое призвание не политика и не футбол, то что же тогда? – спрашивает она.
Я качаю головой:
– Ты будешь смеяться.
– Почему я буду смеяться, если ты расскажешь мне о мечте своей жизни, Гэвин?
Побежденный, я опускаю глаза на стол. Потому что все смеются. По крайней мере смеялись. Пока я не перестал о ней рассказывать. Но Бэйлор не такая, как все. Думаю, она единственный человек, который дал мне почувствовать, что я могу просто быть собой. Что мне не надо ничего из себя изображать и не надо притворяться, что я идеальный сын конгрессмена Макбрайда.
Я закрываю глаза и произношу:
– Кинопроизводство.
Когда я не слышу, чтобы она смеялась над моими пустыми мечтами, то снова открываю глаза.
Бэйлор просто смотрит на меня.
– То есть снимать фильмы и все такое? – спрашивает она без смеха. И без закатывания глаз.
Я киваю.
– Да, – говорю я. – У меня был такой курс по выбору в течение одного семестра в старших классах, и… не знаю… это меня зацепило.
– Ты же знаешь, что можешь выбрать кинопроизводство своей специальностью здесь, в Университете Северной Каролины? – говорит она. – Вообще-то я слышала, что у них довольно хорошая программа.
Я снова киваю:
– Да.
– Боже милостивый, Гэвин! – говорит она, вытянув руки, словно задавая вопрос. – Почему же ты тогда не специализируешься на нем?
– Ты не знаешь моего отца, Бэйлор.
– Нет, не знаю. И про тебя я тоже почти ничего не знаю, но знаю, что тебе не нравится политика. Как же ты сможешь получать удовольствие от карьеры в политике, если тебе даже не нравится ее изучать? А если твоя профессия не будет приносить тебе удовольствия, то как ты сможешь стать счастливым?
Она набирает в грудь воздуха, оценивающе смотрит на меня и продолжает:
– Ты хорошо играешь в футбол, но это не твоя страсть. Ты не сможешь стать счастливым, если будешь делать что-то только потому, что у тебя хорошо получается, особенно если ты будешь это делать по неверной причине. С моей стороны все выглядит так, что ты будешь всю жизнь делать что-то, что ты ненавидишь, просто чтобы угодить человеку, которого через несколько лет будешь видеть только на День