ее пока.
– Дак, тогда сыграл бы хоть что, – продолжал приставать Егор Кузьмич, – душу хоть бы потешил.
Летчик, поломавшись для приличия, взял гитару и начал наигрывать и тихо подпевать себе под нос:
Темная ночь, только пули
Свистят по степи
Гитара была чуть-чуть расстроена и резала слух Вовке, но он как и все захлопал в ладоши после незамысловатого исполнения майора.
– Товарищ майор, – сказал он нерешительно, – мне кажется, что гитара слегка расстроена. Давайте, я ее настрою.
Летчик без слов протянул гитару.
Вовка бережно взял в руки инструмент и пропал. Это была такая вещь, сразу стало ясно, что это ручная работа, да и сами струны были высший класс. Он осторожно тронул колки, гитара на это отозвалась мелодичным гулом. Расстроена она была совсем немного, и через минуту Вовка взял звучный аккорд. С этими пальцами было немного непривычно, но тем не менее за этим аккордом последовал другой и третий.
– Слушай, парень, – сказал летчик, – я гляжу ты в этом деле дока. Может, и споешь что-нибудь.
После недолгого раздумья Вовка сказал:
– Хорошо, я вам спою песню, совсем недавно услышал, парни во дворе пели. Она про летчиков.
Он дважды сделал проигрыш, и его пальцы уже почти свободно бегали по грифу. Затем вдохнул и начал петь своим ломающимся юношеским тенорком
Я Як истребитель, мотор мой звенит
Небо моя обитель
А тот, который во мне сидит
Считает, что он истребитель
При первых же словах песни пилот замер и слушал не дыша.
Да и вся палата слушала, затая дыхание. На середине песни майор заплакал, по его лицу текли крупные слезы, но он не обращал на это никакого внимания и был весь там в бою. Но вот отзвучал последний аккорд. И тут пилот пришел к жизни.
– Парень, скажи прямо, ведь это ты сочинил? Не слышал я такой песни никогда. Вот как ты так смог, ведь это прямо про моего друга, как будто он здесь был!
Вовка смущенно сказал:
– Да нет, точно не я, где мне такие песни сочинять.
– Лады, – решительно сказал майор, – мне другую гитару найдут, а за эту песню вот тебе подарок, гитара твоя!
– Вот только слова песни запиши мне, пожалуйста, – добавил он.
– Слушай Володя, может, что еще споешь, неплохо получается у тебя, – попросил Николай Петрович, – я хоть в разведке был, но все равно за душу взяло.
– Ага, сейчас я вам весь репертуар Владимира Семеновича выложу, – подумал Вовка, – вот уж дудки, и так палюсь по полной программе.
– Да я про войну больше не знаю новых песен. И вообще у нас вечером больше уркаганские песни пели. Вот тех кучу знаю, – признался он.
Летчик поморщился:
– После этой песни, об урках петь преступление.
– Ну отчего же, – вступился за Вовку Николай Петрович, – есть у них жизненные песни. Сам, небось, знаешь, от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
– Это,