и ширь для шага в середине. И наверху – крылатые силы несут трон. Сын человеческий на нём. Любор, да и любой язычник, самый дикий варяг, лесная чудь, рогатая меря – каждый смог бы прочесть этот понятный язык: храм есть мир и человек, один в другом, победившие пространство и время.
Любор опомнился, он всё ещё стоял в притворе, не решаясь ступить вглубь зала. Янка опасливо выглядывала из-за двери. В полутьме свечей стояло несколько прихожанок, Любор пригляделся к ним и шепнул Янке:
– Надень что-нибудь на голову.
Она накинула на голову плащ, дико огляделась и вошла. Но надолго её не хватило. Когда из-за алтаря вышел дюжий священник с дымящим кадилом и провозгласил о славе Бога, Янку вмиг сдуло вон.
Начиналась служба, всё больше иереев выходило в зал. Вынесли огромную золотую книгу, молодые дьячки затянули распев. Сначала Любор улавливал смысл, но вскоре потерял нить, и уже не мог зацепиться ни за одно знакомое слово. Его греческий был слишком слаб, чтобы воспринять ход литургии. К тому же он чувствовал, что своим присутствием отвлекает благочестивых ромеев от глубокой молитвы, и двинулся к выходу.
Улица окатила жаром. Янка, не снимая плаща с головы, ждала Любора на ступенях. Вместе они сошли на мостовую, и направились в посольскую резиденцию – там по Аскольдову договору их, как северных купцов, должны были привечать и потчевать.
После ухода киевских войск из-под стен Царьграда, император Михаил собственноручно подписал указ, что-де «содержание на месяц, да свободный торг, да вход пятидесяти мужам без оружия, всем послам и купцам, что с Киевских, Переяславских, да Черниговских, да прочих каких земель их, кои поляне, кривичи, древляне, словене, родимичи, да русы есть, в Корсуни предоставить». Любор о том слышал от Олега и на сей указ полагался.
Аскольд же указал в договоре русов, чтобы обеспечить пасынку своему Колояру достойное будущее. Киев вообще сделал ставку на норманнов, и потому поляне, населявшие окрестные холмы, всё чаще именовали себя русами.
Но ведь и Олег был русом – и почему именно он теперь так стремился к Византии, и какая связь была меж Рюриком, Аскольдом и Колояром, и как про договор господина Киева с Византией узнал господин Новгород… Ох, как жаль, что рядом нет Витко! В очередной раз Любор сокрушался о том. Витко бы всё связал воедино.
Колоннада посольского дома выросла из-за кипарисов, а в их кущах мелькнул быстрый силуэт Олега. Белый плащ с красным соколом-трезубцем. Любор ринулся, было, следом, но тот уже исчез в тени анфилад.
А Олег тем временем показал стражнику серебряную печать купца и вошёл в просторный зал. Там за длинным столом, коему края видно не было, восседали купцы из датских и скандинавских земель. Старые бывалые викинги. Иные уходили и приходили, иные спали за кубком лицом в стол.
Когда вошёл Олег, один толстяк рассказывал другому анекдот, щуря довольные глазки.
– Варяг продаёт хазарину девку. Украл, говорит,