разглядывая пришлеца с удивлением и страхом. Все они были мал мала меньше. Жегор оказался среди них старшим.
Тут он заметил, что в другом углу тесной землянки стоит баба. Стоит подбоченясь, довольно кивая. Рыжий улыбается бабе глупой улыбкой и морщинит низкий лоб. Из-под верхней губы торчит гнилой зуб. Вдруг Жегор осознал, что бояться пока нечего.
– Меня, значит, Бамбуй звать. Это вот, – рыжий тыкнул пальцем на скамью, – всё чадушки мои. А это жинка.
Та шмыгнула носом и снова кивнула.
– Ну, чего стоишь? – рыкнул Бамбуй жене. – Есть неси.
При этом он запустил в свой рот тот самый ломоть хлеба, на который рассчитывал Жегор. Однако к немалому удивлению мальчика, скоро ему поставили плошку варёной репы. Пахло от неё так сладко и душисто, что он чуть не упал в обморок.
– Благодарствую, – прошептал он.
– Ешь-ешь, – почти хором сказали Бамбуй и жена.
Кто-то из детей попытался сунуть руку в плошку, но Бамбуй тут же залепил ему подзатыльник. Жегор ничего этого не видел, а только утопал в ароматах, и ел, облизывая пальцы.
Жена Бамбуя нашла мальчику новую одежду. Та оказалась ему мала – видимо, когда-то принадлежала детям, но истлела и осталась на ветошь. И вот сытый, в короткой рубахе и портах, он тихо засыпал в углу. А Бамбуй всё поглядывал на него и о чём-то перешептывался с женой.
Утром дети шли работать на поля. Взрослые корчевали пни под озимый засев, а дети собирали с земли ветки и сор. Жегора оставили дома. Так было и на следующий день. При этом кормили его за двоих, а далеко от землянки уходить не велели. Он не скучал, а вырезал из чурбанов фигурки – точило, подаренное Сурьяном, было при нём. Он носил его на шейной бечеве в самодельных ножнах.
Но показывать Бамбую свои поделки опасался. Ведь эти люди проявили о нём такую заботу, а он прохлаждается. Нужно было показать, что ему скучно и нечего делать, чтобы как можно скорее его взяли в поля, где бы он пригодился. Однако шли дни, а ничего не менялось. Он заметно окреп, порозовел от медовой репы, лепешек и оленины. Детвора Бамбуя, все десять человек, не задирали его. Лишь раз старший попытался затеять драку, но Бамбуй так отходил его палкой, что охота отпала у всех навсегда.
В своём положении Жегор видел нечто неестественное. Ни образ жизни, ни поведение, ни даже лица Бамбуя с женой не нравились ему. Слащавыми и лживыми были их улыбки.
И он решил не спать по ночам. В это время взрослые общались меж собой, и можно было подслушать много интересного. О том он знал ещё с Ильменя, когда жил у Боруна.
И он услышал.
Была ночь. Дети сопели по углам. Куры, гуси и козы спали тут же. Вполглаза Жегор увидел, как в свете лучины отворилась дверь, через порог ступил Бамбуй. Он теперь возвращался поздно – ходил на петушиные бои. Жена выставила ему хлеб и квас. Он ел молча. Казалось, муж с женой общаются шмыганьем носов – так громко и часто они это делали. Полчища мышей свиристели за очагом.
Наконец, Бамбуй откинулся на лавке, притянул жену, пошарил большой