как хотелось зажмурить глаза и открыть тогда, когда все уже будет позади. Но случилось нечто более странное и пугающее.
– Айви… – произнесла Николь, пристально разглядывая напуганную девушку с головы до ног. – Ты что-то сделала с волосами?
– Что? – нахмурилась Айви. – Нет.
– Странно. Никогда не замечала, что у тебя такие красивые волосы, – ее пальцы с безупречным маникюром зацепили рыжую прядь и осторожно покрутили.
«Сейчас дернет. Сейчас дернет», – с пометкой «опасно» мелькало в голове. Айви физически приготовилась к худшему, но Николь отпустила ее так же неожиданно, как и схватила. Кажется, девушка даже не дышала все это время.
– Я серьезно. Красивые волосы.
– С-спасибо, – преодолевая потерю дара речи, ответила она. И только спустя полминуты решилась пойти дальше.
Фиби также находилась в удивлении. Еще ни разу за все эти годы такого не было. Каждая встреча заканчивалась хотя бы одним едким словом в их сторону, но не сегодня. Что это вообще было?
– Она что, похвалила мои волосы? – переспросила Айви у подруги.
– Я думала, мне показалось. Что это с ней?
– Не к добру это. Николь ничего не делает просто так. Ей что-то нужно.
– Может, реально понравились?
– Фиби, мои волосы такие же, как и всегда. Я не красила их, не ходила в парикмахерскую и не меняла шампунь. Не верю ей.
– Ну, вообще да, странно все это. Николь умеет напугать людей.
«Это уж точно», – мысленно проговорила Айви. И знала она об этом как никто другой.
На литературе, когда девушка увлеченно погрузилась в чтение, ей в затылок прилетело что-то едва ощутимое. Она обернулась и увидела, как Пит показывает пальцем на пол.
– Подними, – шепнул он, подозрительно улыбаясь.
– Так, на задних рядах, потише! Или уже все прочитали? Готовы ответить? – недовольный голос учительницы заставил вновь вернуться к произведению.
Айви проигнорировала просьбу Пита. Ее глаза нашли строчку, на которой остановились, и забегали по буквам в том же темпе. Литература ей нравилась. Она могла погружаться в книги, несуществующие жизни, судьбы, сопереживать героям, бояться за них, ненавидеть, любить. Это был параллельный мир, куда она часто сбегала от своих будней. Отдельный вид любимых историй у Айви был тот, где кто-то, как и она, страдал от чужих рук, слов, взглядов, но потом становился свободным, сильным, мог постоять за себя и дать отпор обидчикам. На какое-то время она забывалась и чувствовала себя легче, верила в то, что такое возможно, но реальность каждый раз разбивала ее маленькую надежду. Она никогда не будет другой, а люди никогда не перестанут осуждающе пялиться на нее. Ее внешность – клеймо на всю жизнь. Здесь таких не любят. Айви и сама себя ненавидела за это.
– Пс-с… Айви! – снова послышался шепот за спиной. – Айви-и-и…
Эти звуки не давали сосредоточиться