грохот, в испуге я бросила пузырёк на пол, и из него тоненькой струйкой, закручиваясь, словно маленький торнадо, стал выходить чёрный дым, образовав на верху нечто вроде гриба. Когда дым рассеялся, передо мной стоял коротышка-старичок в чёрно-сером халате, со злобным крючковатым носом, на кончике носа была бородавка. У него были длинные грязные ногти на руках, чёрно-серые, загнутые вверх туфли, одетые на босу ногу. Взгляд его чёрных глаз был безумен. Оглядевшись и увидав меня, он закричал фальцетом:
– О! Женщина! Кто открыл сей сосуд?
– Я – отвечала я ему, – Но не стоит благодарностей, а как вы попали сюда?
– Благодарностей? – взревел он, – Безумная! Молись, ибо жизнь твоя скоро закончится!
– Я поклялся уничтожить того, кто откроет сей сосуд.
– За что же? – недоуменно спросила я, – Ведь я помогла вам выйти из него.
– И ты ещё спрашиваешь, за что же? – возмутился старикашка. – Я провёл в этом сосуде три тысячи лет, я потерял своих сводных братьев Гассана и Омара! А ты спрашиваешь за что? О! Несчастная!
– Но ведь сейчас, когда вы на воле, вы сможете найти своих братьев – закричала я ему.
Он задумался, внимательно осмотрел меня, потом осмотрел себя и заявил:
– Склони голову свою, и лобызай ноги мои, ибо перед тобой – сам Люцик Сатан ибн Хоттаб, да будет воспето имя его, как самого могущественного из джиннов Сулеймана ибн Дауда, мир с ними обоими!
И выставил мне, свою грязную ногу для целования.
– Мы подумали и решили, – вдруг заговорил он о себе во множественном лице, – Мы оставим тебе жизнь, но взамен мы возьмем твою молодость!
Он засмеялся и выдернул из длинной грязно-серой бороды волосок и разорвал его, бормоча при этом заклинания. После этого он стал на моих глазах молодеть, сначала он показался пожилым мужчиной, при этом лысина его стала покрываться волосами, которые становились все гуще и гуще. Потом он стал молодеть буквально на глазах, пока не превратился в обыкновенного коротышку. Осмотрев себя в появившемся из ниоткуда зеркале, он остался доволен своим внешним видом. Увидав на моем столе журнал, он пролистал его, щёлкнул пальцами и превратился в современного одетого коротышку. Потом он посмотрел на меня и воскликнул:
– А, вот это то, что мне просто необходимо! – забрал мои краски и тут же стал примерять их на себе.
Он становился то фиолетовым, то синим, то зелёным, то красным. Он перепробовал все мои цвета и тут что-то вспомнил, выдернул волосок из бороды, прошептал заклинание и стал прозрачным. Лишь его довольный смех говорил о том, что он нашёл то, что искал.
– А ты, женщина! Сиди здесь и никуда не выходи – заявил он мне, – отныне ты будешь рабыней этого жилища!
– Если я узнаю, что ты самовольно покинула сей дом, ты умрешь в тот же миг! – пригрозил он мне.
И вот с тех пор я сижу здесь в этом грязном чёрно-сером доме и плачу, потому что я боюсь его.
Старушка опять заплакала горькими слезами.
Люцик