позавчера мощная любовь народа к своей удивительной солидарности снесла с прилавков продмагов всё спиртное, всю закуску в виде консервов, сыра и колбасы за два рубля двадцать копеек, и самые дорогие шоколадные конфеты. Осталась карамель, молоко, плавленые сырки «Лето» с укропом, кефир в бутылках с бирюзовой крышкой и черный хлеб
.
Его почти никто не ел. Так как кушать белый хлеб за двадцать две копейки должны были граждане с достатком и уважением к своему организму. Никто официально не объявлял, но белый хлеб считался едой людей, живущих хорошо, для них в хлеб пихали всякие витамины да и сам он состоял сплошь из полезного декстрина, высококалорийного углевода, нужного и телу, и мозгу строителя коммунизма, А серый да черный был просто дешевым.
Милиционеры тоже шли на демонстрацию мимо обкома партии, точнее – вдоль длинной трибуны, на которой скучали городские и областные правители с женами. Они по коммунистическим правилам терпели трёхчасовое испытание стоянием на ногах и прослушиванием духового оркестра, который расселся перед трибуной и дудел марши. Правда, вперемежку с лирическими дружественными мотивами. Пытка стоянием в дорогой и пока не разношенной обуви плюс истошная музыкальная какофония не мешали избранным для приветствия народа правителям и супругам автоматически поднимать ладони и двигать ими вправо-влево.
К столбам фонарным и деревьям привязали разноцветные шары, флаги всех республик на древках были воткнуты не только перед обкомом, но и на другой стороне площади. Иначе левый фланг колонн мог бы забыть, что празднуем. Левый фланг трибуну видеть не мог. Зато трибуна разглядывала кумачовые транспаранты с прозой и стихами о взаимной любви и дружбе чеченцев к нанайцам, а украинцев к казахам и так далее.
Все правофланговые несли портреты членов политбюро, Ленина, Брежнева и Маркса с Энгельсом, причём трудящиеся были трезвыми минимально до четвертого демонстранта в своём ряду. Левый фланг беспрерывного потока народного по традиции напился перед началом шествия и орал от души совсем разные песни. К ним и оркестру добавлялись торжественные произведения советских композиторов, пробивавшиеся в уши из огромных мощных динамиков, которые держались на столбах и специальных трёхметровых штативах из крашеного красным бруса.
Но зато всё это месиво людское, окруженное всякой пестротой и громким музыкальным фоном, создавало на площади между скульптурой Ленина и красной трибуной эффект любви одних трудящихся народностей ко всем остальным трудящимся народностям. И было от этого у всех на сердце тепло. Радостно было и счастливо. Вот как раз в момент прохода перед трибуной.
До и после площади массы шли вразброд, транспаранты и портреты тащили под мышками, пили из горла креплёные вина и без фанатизма ругали советскую власть, придумавшую эту бессмысленную ходьбу с кумачом и фотографиями не пойми кого в трудовых руках, не у каждого, кстати, сильных.