новый, а вторым двум его не выдали. Потом они привязались к Алексею Ивановичу.
– Ты кто такой! – держал его за грудки голубоглазый. – Чего в нашем купе торчишь? Тебя звали?
– Выкинем его в окно, – предложил маленький, толстый и лысый Иван Степанович. – Гля – кось, желтый чемодан у него. Как у бабы! Только серьги в уши воткнуть – на мужика станет вообще не похож.
Окно никто открыть не смог. В трудах парни потеряли силы, боевой настрой и скопытились. Уснули они мёртвым сном и ещё сутки до Москвы Русанов ехал спокойно, если не считать трёхголосого с присвистом храпа соседей.
Билет из Москвы в Клайпеду купил он прямо в Шереметьево и через полтора часа на такси подкатил к красивому восьмиэтажному дому, где жил армейский дружбан Ромас.
Русанов рассказал ему вообще всё про себя. Литва – она вон аж где. Кто услышит из кустанайских? А сам Лусис не болтун. Он, как и все прибалты, говорил мало и медленно. Поседел, постарел. Брюшко заимел. Работал начальником цеха на судоремонтном заводе. Получал аж триста рублей. Ну, Литва! Заграница! Почти Европа.
– А милиция тебя здесь не будет искать? – Ромас со смаком выпил стакан «Цоликаури». Алексей смог довезти. Для купейного общества и красной икры было жаль. Но не дать ничего – опасно. – А то я тут на хорошем счету. Депутат горсовета. И вдруг преступника прикрываю. Выгонят из депутатов. А это хоть и не большая, но власть.
– И в Австралии искать не будут. Живи спокойно. В Кустанае толком и не помнят, что есть Литва, а Клайпеда для них вообще неизвестная планета. – Успокоил Алексей Иванович армейского товарища.
– Ну, раз так, то и ты у меня живи пока не надоест, – пожал ему руку Ромас. – Я один. Жена ушла три года назад. Пил я крепко. Сейчас иногда девушек для усмирения плоти привожу. Ты ж часик-два по городу всегда сможешь погулять?
– Ночью? – ужаснулся Русанов.
– Ночью я сплю, – засмеялся Лусис. – Мне, как и тебе – полтинник. Ночью надо сил набираться, а не тратить. Они днём приходят, девочки.
И стал Русанов сразу же на время литовцем. Гулял по городу неторопливо. Как все местные. На верфи подолгу сидел, в кино ходил, по музеям. Так первый день и прошел. Тихо. Блаженно. Позвонил он вечером в день приезда прямо от Ромаса жене. Доложил. Что в Гаграх он, в профилактории. Сказал, что вернётся через пару-тройку месяцев. Решил, мол, дух перевести. Работа задолбала. И попутно интересовался, не искал ли его кто?
– Да кому ты, козёл старый, нужен! – закричала жена. – Директор фабрики звонил. Я сказала, что ты, сволочь паршивая, бросил меня и утёк к какой-то шалаве. Может, рядом, в Рудный. Или в Джетыгару. Директор сказал: «Чтоб его мать!» и больше никто не звонил.
В общем, успокоился Алексей Иванович и вечером у Ромаса выяснил, что в местном клубе профсоюзов прямо с утра собираются мужики играть в шахматы и шашки. Ну, на бильярде ещё. И жизнь снова засверкала. Русанов пошел в клуб к десяти и самозабвенно