наедине с мистраль – пожалуй, последний раз, когда я не смог подобрать слова. Но то было лишь начало истории.
[Конец транскрипта]
Аудиозаписи
Часть 2
[Начало транскрипта]
Дата: 15.04.19 18:37
Качество записи: хорошее
Я много чего в жизни делал такого, чем нельзя гордиться. После истории с мистраль я покатился по наклонной. Никто (…) ни мама, ни папа не говорили мне, что делать. Колин был на работе или сидел, скрючившись, перед теликом. Сказать бы сейчас, качу ствол, добром это не кончится, да задним умом все мы сильны. В общем, заякшался с дурной компанией.
Вот скажешь, сегодня пострелята якшаются с кем и похуже. Поначалу да, все было ровно. Барыжили понемногу. Звучит старомодно, но (…) толкали на районе фирменные шмотки, свежее мясо, игрушки для мелюзги, а не всякое там ширялово. Сейчас по-другому. Быстро изменялось. Ну ты знаешь, Максин. Ширнуться там (…) и все такое.
К ним все прибивались по молодости. Сперва на побегушках, передать письмо какое или посылку. К тебе присматривались, и ты сам расчухивал, что к чему, а когда подрастал, тебе поручали кой-чего поважнее. Чтоб ты мог доказать свою преданность. Все хотели пролезть вперед. Но я никуда не лез. Просто хотел быть частью чего-то. Зарабатывать так, чтоб на жизнь хватало. Я знал, кто главный, и если делал все, как он велел, все было путем.
Часто думаю теперь: повезло мне все-таки заякшаться с Харрисонами. Свой район они еще до Второй мировой держали. Дела вели по совести, такого сегодня уже и не встретишь, как я слышал.
Зарабатывали мы, загоняя краденое. Могли взять банк, почту или даже ювелирную лавку. Все, где можно было хорошенько навариться. Но в девяностые все рухнуло. Морские порты, через которые мы в основном возили товар, позакрывались, а через аэропорты протащить что-либо было куда сложнее. Тогда же в банках поставили эти камеры и электронные системы безопасности. Легких денег, как раньше, было не видать. Вот мы и начали понемногу ширялово толкать, чтобы хоть как-то компенсировать. Но моргнуть не успели, как (…) только на него и переключились. Теперь мы вели дела со всякими иностранными отморозками, которые и бабку свою порешить могли, если только та бы не порешила их первой.
В то время многие из бывалых решили соскочить. В Испанию слиняли или в Эссекс. И мне бы следовало, но был на мели. Пришлось остаться. Да и легавые висели на хвосте. С середины девяностых на дела я ходил чаще, чем в сортир. А потом меня надолго упекли, и я завязал. Решил, хватит. Тот последний раз вышел мне боком.
Меня отправили в самую глухомань. Туда, где проводят все эти групповые разговоры, занимаются художествами. Как будто от этого легче. (…) Каждый день там помню. Состарился там, понимаешь? Приехал молодым волком, устанавливал свои порядки, а под конец стал старым хрычом. Меня терпели, не замечали или вообще смеялись надо мной. Пострелята эти по-другому на тебя смотрят. Ты больше не их породы. Может, и зона сама уже не та. А может, это я изменился. В общем, только я начал подыскивать себе занятие, как появились те двое пострелят со своими большими буквами и. Ну, я