Он допил оставшийся в стакане морс, показавшийся ему слишком сладким, приторным. Сейчас Дубов действительно с удовольствием выпил бы чего покрепче.
– Продолжайте, капитан, – он махнул рукой, неосознанно обращаясь к собеседнику так же, по званию, – ничего. Продолжайте, пожалуйста…
Бибиков снова сел. Теперь он говорил медленнее, аккуратно, явно подбирая слова.
– Следующие дня три мы там работали безвылазно. Днем и ночью. Криминалисты, судмедэксперты, медики. Все здание универмага, три этажа и подвал с подсобками пестрело флажками. Мы отмечали улики. Странное дело, знаете. Снаружи универмаг казался не особо большим, а внутри… он был огромным. Сейчас вспоминаю и как-то не по себе прямо. Бывало, пойдешь куда-то, а вернуться обратно тем же маршрутом не получалось. Потом бродишь, блудишь, как дурак. Как будто… будто здание изменялось у тебя за спиной. Появлялись новые лестницы, коридоры, комнаты. Не смотрите так, товарищ майор, я понимаю, как это звучит, но я вам не вру. И не у одного меня такое было, у многих. Мы даже стали метки на стенах малевать, чтобы не заблудиться. Нервы, наверное, перенапряжение. Вот. Подвал… насчитали шестнадцать тел. Ну вам это известно, должно быть. Дети от шести до двенадцати лет. У всех родители – члены секты. Чаще матери, но были и отцы, а то и оба. Тела выносили из подвала и в мешках раскладывали в коридоре в ряд. На улицу не несли, боялись утечки. Журналисты лезли вперед, не глядя на оцепление. Трупики обгоревшие, сморщенные, черные. Некоторые по кускам, руки-ноги отдельно. Потом установили, что они были уже мертвы до… до сожжения. Всех сначала задушили, потом каждому выпустили кровь. Пол в подвале был липким, красным. Только потом их свалили в кучу, облили бензином и…
Они сидели молча. Дубов предложил закурить. Приятно пахли Бибиковские цветы возле террасы, в них гудели медленные мохнатые пчелы.
– Некоторые тела были изуродованы, – продолжил Бибиков, – черепа раздавлены, грудные клетки переломаны, оторваны конечности. Будто кто-то по ним топтался, рвал, как кукол. Хрен знает, какие у человека тогда силы должны быть.
– Вы замечали там что-то странное, капитан? Кроме изменяющегося здания.
– Темнота.
– Темнота?
– Угу. Не темнота даже. Тьма. Так правильнее. Как будто живая. Тьма такая, как будто она и есть настоящая тьма, будто и нет ничего больше, – Бибиков помолчал, подбирая слово. – Космическая, что ли. Она пряталась по углам здания. В том подвале была постоянно. Под потолком. Хотелось лечь на пол, втянуть голову. Лишь бы она тебя не достала. Иначе засосет и все, без возврата. Так и случилось, в общем-то.
– В каком смысле?
– Я потом месяц при свете спал. Не мог темноты переносить. Кошмары снились. Такие, что не приведи Господь. В кровать ссался, простите за подробности, ходил во сне, кричал, а проснуться не мог. Жена думала, что уже все, – он покрутил пальцем у виска.
– Что именно вам снилось?
– Уже не помню точно. Но помню, что страшно до жути. Люди, сломанные, как куклы. Все бежали за