от мыслей и интернета. Огляделся по сторонам, посмотрел на коллег. Ни с кем из них он не общался достаточно близко. Да и ни с кем на работе, если говорить честно. Часто они ездили в командировки компаниями, командами, как говорил начальник, по два-три человека. Там ходили куда-то после работы, выпивали. Но это не то. Это нельзя было назвать дружбой. Ближе всех он общался здесь с Таней, которая уволилась пару месяцев назад, летом. Да, Таня была особенная. Тоже инженер, на пару лет старше, с гораздо большим опытом в работе. И не только в работе, во всем. Как-то они вышли покурить на улицу во время новогоднего корпоратива.
– Грустно это все, – сказала Таня, затягиваясь.
На ней было короткое платье, которое плотно облегало стройную миниатюрную фигуру, подчеркивая красивые ноги и округлые бедра. Светлые волосы забраны в пучок на затылке. Зима тогда выдалась теплой, дождливой. Они стояли под козырьком у входа в ресторан. Вокруг бушевала непогода – холодный дождь с хлопьями мокрого снега. Егор, в одной рубашке и джинсах, разгоряченный выпитым и духотой ресторана, обнимал девушку за талию. Она не сопротивлялась, даже наоборот, плотнее прижималась к нему теплым упругим бедром.
– Почему грустно? – спросил Егор.
– Старики и одиночки напиваются на Новый Год в надежде, что через несколько дней все вдруг само собой станет лучше.
– Старики и одиночки?
– Ну а ты сам подумай. Кто еще согласится на такую работу, постоянно в разъездах? Только пенсионеры и люди с неудавшейся личной жизнью.
– И у тебя она тоже неудавшаяся?
Она помолчала, выдохнула дым, щелчком вытолкнула светящийся окурок в мокрую темноту. Вместо ответа обняла Егора, прижалась к груди, заглянула снизу-вверх в лицо.
– Да, Гошик, – так она называла его, когда они были вдвоем, – и у меня тоже.
Егор тоже докурил. Они постояли с минуту, обнявшись.
– Давай уйдем, Гошик. Пошли ко мне.
– Пошли, – он поцеловал ее в соблазнительную, пахнущую шампунем и лаком для волос макушку.
Потом, в непропорционально огромной для такой маленькой девушки двухкомнатной квартире, Егор увидел пустую детскую кроватку и забавную фотографию румяного улыбающегося карапуза на полке. Таня жила одна.
После всего им было жарко. Они лежали при свете рядом на ее кровати, раскрывшись, сбросив на пол душное одеяло. Он нежно гладил пальцами затянувшийся шрам от кесарева внизу ее живота.
– Неудавшаяся личная жизнь, – тихо ответила она запоздало на его незаданный вопрос.
Егор ничего не сказал. Принялся целовать шрам, спустился губами ниже.
Потом они виделись всего несколько раз. У обоих работа, разъезды, командировки. Сходили в кино, весной погуляли в парке у Свислочи, покормили уток. Много общались в соцсетях и мессенджерах. Таня даже не сказала Егору, что собралась уехать. Нашла работу в Москве, сдала свою непропорционально огромную квартиру. Егор не знал, что она сделала