в водах священного Ольмея,
На геликонской вершине они хоровод заводили,
Дивный для глаза, прелестный, и ноги их в пляске мелькали.
Все эти святилища (включая и Мусей платоновской Академии в Афинах) находились в здоровой сельской или пригородной местности, куда можно было удалиться от городской грязи, шума и суеты, среди рощ и садов. Но, в отличие от культа исконно сельских богов, таких как Пан, почитанием Муз занимались не селяне, а поэты, музыканты и философы. Они устраивали в честь Муз состязания и посвящали им свои творения. Таким образом, природа и культура гармонично объединялись в одном служении. Эта особенность более всего вдохновляла флорентийских гуманистов XV столетия. Марсилио Фичино писал в 1480 году Лоренцо Медичи: «Блаженно человечество, если флейта сатурнического Пана согласится с кифарой Феба, царящего в городах и дары обоих божеств принесутся вместе ради нас… решили мы, если хотим быть блаженны, отложить, елико возможно, всё прочее, дабы вместе восславить Феба и Пана Сатурнического, то есть каждый день жертвовать Музам всё сельское и, в свой черед, сколь можно чаще приводить Муз из городского шума в Церерины поля и на Вакховы холмы»[5].
Мусический культ, кроме того, объединял свободные искусства и философию, что также импонировало гуманистам с их благоговейным отношением к Платону, по которому философствовать означало творить на поприще Муз «ибо высочайшее из искусств – это философия» (Plat. Phaed., 61a). Так, интерес к языческим святилищам сместился в сторону интереса к сообществам служителей Муз. Если Мантенья изобразил на Парнасе только фигуры богов, фреска Рафаэля «Парнас», украсившая папский дворец в Риме, показывает Муз и Аполлона вперемежку с заполнившими священную вершину древними и новыми поэтами. Древние называли такие собрания знаменитых мужей словом corÒj (хор), подчеркивая нерасторжимую связь поэтического творчества (и философии) с мусическим культом.
Плутарх (Plut. Quest. conviv., V, 678d) прямо сравнивал участников симпосиев в школе Платона с хором трагедии, где каждый из сотрапезников занимает своё определённое место и должен иметь возможность непосредственно обращаться к любому из остальных. Подобные симпосии устраивались, со времён Платона, в Академии, в дни почитания Муз и Аполлона. К ним заранее готовились, подбирались темы для обсуждения, тщательно регулировалась численность беседующих, чтобы, как в театральном хоре, краспедит (стоящий позади) мог слышать корифея (предстоятеля). Речи, ведущиеся на симпосиях, старательно записывались (Op. cit., I, 612e).
Спустя тысячелетие после гибели античной культуры византийские интеллектуалы, вдохновлённые общим почитанием Платона, стали объединяться в союзы, где, подобно древним академикам, они вели беседы, устраивали диспуты, приглашая певцов и музыкантов, обсуждали положения Платона и собственные сочинения. Любопытно, что для наименования таких союзов использовалось слово θέατρον (театр), а сообщество учеников Георгия Гемиста Плифона называли χορός