верхушкой мафии, так называемое Дело о Комиссии. Поскольку я так долго жил внутри мафии, у меня была уйма полезной информации, касающейся их всех. В последующие пять лет мне предстояло дать показания в доброй дюжине судебных разбирательств в нескольких городах.
Забегая вперед, скажу, что нам удалось получить более сотни обвинительных приговоров федерального уровня. К 1987 году внедренные агенты, следователи, копы, федеральные прокуроры и осведомители совместными усилиями наконец-то обезглавят Коза ностру. Мафия изменится навсегда. Глава каждой без исключения семьи пойдет под суд, сядет в тюрьму или умрет еще до вынесения приговора. Мы засудим почти всех, кто попал на карандаш.
Но это все нас еще только ожидало. Возвращаемся в август 1982-го, когда мы только начинали готовиться к юридической осаде судов по материалам, собранным за годы открытой слежки и оперативной работы во внедрении. Праздновать не было ни времени, ни желания. Мы щелкнули мафию по носу, унизили ее, и теперь бандиты метались, как осы в растревоженном гнезде. Они спешно принялись чистить свои ряды. Каждый, кто имел ко мне хоть какое-то отношение внутри синдиката, стал либо трупом, либо ходячей мишенью. По крайней мере двое были убиты именно из-за их связи со мной, а мой бывший круг общения поредел человек на десять. Один продажный коп свел счеты с жизнью, не дожидаясь приговора.
У меня были свои заботы, я давал показания. И скрывался от желающих меня прикончить.
В Милуоки, где я свидетельствовал против Фрэнка Балистриери, главы местной семьи, на одном из заседаний представитель защиты спросил, где я и моя семья проживали во время секретной операции. Сторона обвинения запротестовала. Окружной судья Теренс Т. Эванс настаивал на ответе. «Только через мой труп, – подумал я и сказал: – Ваша честь, я не буду отвечать на этот вопрос». Судья пригрозил обвинением в неуважении к суду. В дело вмешались адвокаты, и после краткой консультации судья постановил, что прямое отношение к делу имеет тот адрес, который был известен бандитам, а не фактический. Тогда я ответил: «Калифорния».
Мой настоящий домашний адрес, как и фамилия, под которой жила моя семья, тщательно хранятся в строжайшем секрете и по сей день. ФБР установило специальную охранную систему в нашем доме и подключило ее напрямую к своим каналам.
Когда мое настоящее имя засветилось в СМИ, на связь вышел знакомый адвокат и предупредил, что к боссу семьи Дженовезе, Жирному Тони Салерно, пришел один из парней, с которыми я рос в Нью-Джерси, и сдал меня с потрохами: откуда я, где живут мои близкие и как меня через них отыскать.
Дочери плакали мне в трубку. Тесть боялся заводить по утрам машину.
ФБР задумало снова перевезти мою семью в другое место. Я отказался. Еще один переезд – это уже слишком. Я не собираюсь находиться в бегах всю оставшуюся жизнь. Моя семья не будет трястись в страхе перед ублюдками из мафии. Могут ли они меня выследить? Я всегда готов к этому. Проверяю, нет ли за мной слежки. Меняю имена, когда перемещаюсь или завожу кредитки. Конечно, очень постаравшись,