Кое-какое удовольствие от своего положения он все-таки получал, и для него весьма существенное: на заседаниях правлений руководимых им компаний он будто невзначай упоминал о своем звании.
Пигстэнтонцы собирались два раза в неделю. По средам обычно приезжало мало народу, но Хеттонский сбор редко кто пропускал: возле Хеттона были расположены лучшие охотничьи угодья, к тому же перспектива обильного угощения перед охотой привлекала многих задубленных непогодой старух из соседних стай. Начала стягиваться и многочисленная свита – кто пешком, кто на самых разнообразных видах транспорта, некоторые тушевались где-то позади, другие, мало-мальски знакомые с Тони, толпились у стола с закусками. Племянница мистера Тендрила – она сейчас гостила у дяди – прибыла на мотоцикле.
Джон стоял рядом с Громобоем, взволнованный и торжественный. Бен раздобыл у соседнего фермера могутную непородистую кобылу: он надеялся поохотиться всласть после того, как Джона отправят домой; по настоятельной просьбе Джона няню заточили дома вместе с горничными, чьи головы сейчас высовывались из окон верхнего этажа; ее на этот день лишили власти. Одевая Джона, она не скрывала раздражения.
– Если лису затравят при мне, полковник Инч, наверное, помажет меня кровью.
– Никого при тебе не затравят, – сказала няня.
Теперь она стояла у бойницы и сердито смотрела на столпотворение внизу. Все это глупые затеи Бена Хэккета, думала она. Ей было ненавистно все – гончие, заведующий охотой, свита, доезжачий и выжлятники, племянница мистера Тендрила в макинтоше, Джок в твидовом пиджаке и миссис Рэттери в цилиндре и визитке, не подозревающие о косых взглядах жертвователей, Тони, приветливо беседующий с гостями, сумасшедший старичок с терьерами, газетный фотограф, хорошенькая мисс Рипон, мающаяся со своим молодым конем, боком галопирующим по лужайке, конюхи и запасные лошади, никому неведомые зеваки, смиренно пристроившиеся в хвосте, – все это были глупые затеи Бена Хэккета. «Вчера ребенок заснул в двенадцатом часу, – думала она, – так разошелся».
Вскоре кортеж двинулся к Брутонскому лесу; туда надо было ехать по южной аллее, потом через Комптон-Ласт, потом около километра по шоссе, затем по полям.
– Джон может доехать только до опушки, – распорядился Тони.
– Да, сэр, но ведь вреда не будет, если он немножко останется посмотреть, как работают гончие?
– Пожалуй, нет.
– А если лиса рванет к дому, вреда не будет, если мы, все по тропкам да через воротца, поедем немного следом?
– Нет, но Джон может остаться всего на час, не больше.
– Вы ведь не захотите, сэр, чтоб я его отправил домой, пока гончие работают, верно ведь, сэр?
– Ладно, но пусть к часу будет дома.
– Я за ним присмотрю, сэр. Не беспокойся, милок, – сказал он Джону, – ты у меня поохотишься лучше не надо.
Они подождали, когда лошади проедут, и примерно потрусили сзади. За ними по пятам на первой скорости, в туче выхлопных газов, шли машины. Джон запыхался, его