палата уголовного суда, выносившая окончательный приговор по этому делу, находились в подчинении гражданского губернатора. Обратимся к его ответам на вопросные пункты Сената[193]. Муханову было предъявлено обви нение в должностной несостоятельности. По мнению сенаторов, допросив подозреваемого в первой части полиции и не получив от него признания, гражданский губернатор, не разобравшись в деле «по должности своей», согласился с решением палаты уголовного суда «о нещадном наказании Яковлева по площадям города». Если в свое оправдание Пущин приводил выписки копий императорских рескриптов о пресечении пожаров в Казани, то Муханов ссылался на переписку с военным губернатором. Так ли все обстояло? Контекст событий подводит к пониманию, что между губернаторами за два года их совместной работы установились доверительные межличностные отношения. По этой причине гражданский губернатор не вникал, как обязывала его должность, в дела военного губернатора и не вмешивался в отлаженный механизм «борьбы» с казанскими поджигателями. Вероятно, это был не первый случай подобного служебного доверия. Сенат обвинил гражданского губернатора Муханова в «бездействии власти», поскольку он не препятствовал противозаконным методам военного губернатора, доверился формальностям представленных ему бумаг, пропустил явное несоответствие в показаниях подследственного и согласился со смертным приговором обвиняемому через кнутование.
Формально кнутом не убивали, но смертный исход после такого наказания был весьма частым. Редко в приговорах оговаривалось число ударов кнутом. Казнимый отдавался на волю исполнителям казни, они учитывали тяжесть преступления, телосложение преступника. Приговор «нещадное наказание кнутом» был суровым наказанием. Особенно печальна была судьба тех преступников, которых секли несколько раз. Это происходило в том случае, если приговор предусматривал кнутование «в проводку» – преступника водили с одной площади на другую, и казнь затягивалась. С Яковлевым так и поступили.
Необходимо отметить, что указ императора о прекращении пыток в России не смог остановить и помещиков в применении истязаний против собственных крепостных крестьян. Известно, что симбирский губернатор Михаил Леонтьевич Магницкий только тем и нажил врагов среди местного дворянства, что на глазах у крестьян утопил обнаруженные им у одного из помещиков орудия пыток. Возник конфликт, а затем и дело, по которому будто бы губернатор «притесняет помещиков и бунтует крестьян»[194]. Вот комментарии еще одного современника относительно исполнения императорского указа: «Правительство по высочайшему повелению, чрез секретные предписания начальникам губерний и предводителям дворянства старалось смягчить и сколько возможно ограничить безграничный произвол помещиков над крепостными людьми, с угрозой передавать имения