случай, всё же подстраховывался, спрашивая класс о присутствии девочек.
Илья Моисеевич жил неподалёку от школы, на улице Фрунзе, аккурат напротив городской тюрьмы, огороженной от внешнего мира высокой белокаменной стеной. Его ученики, зная об этом, не могли не использовать этот факт, чтобы не поприкалываться над ним. Особенно преуспел в этом Граф, обладающий даром искусно имитировать любой голос. Выглядело это примерно так.
– Алло, это Илья Моисеевич? – говорил он голосом, хорошо известным адресату, например, директрисы.
– Ну да, это я!? – не то восклицал, не то спрашивал тот, словно сам был не уверен в этом. – Я Вас внимательно слушаю, Мария Григорьевна!
– Илья Моисеевич! Вы всё ещё живёте дома или, таки, уже напротив?
Тут только до него доходило, что его просто разыгрывают, но природная интеллигентность и воспитание не давали ему возможности положить трубку раньше «директора» и он терпеливо ожидал, когда это сделает звонивший.
В другой раз «голос директрисы» в трубке срочно вызывал его в школу. А на улице зима и уже одиннадцать часов вечера. А стайка бездельников у телеграфа, потехи ради, вытянувшая пожилого уже человека из дома и, скорее всего, из постели, ждёт, когда он просеменит мимо них по противоположной стороне улицы. А те, убедившись, что их уловка удалась и, утратив тут же всякий интерес к последнему, начнут потихоньку расходиться по домам.
Но всё же, справедливости ради, надо отметить, что школяры относились к нему очень хорошо. Зла на него никто не держал, да и не за что было. Наоборот, он был одним из любимых, если не самым любимым преподавателем. Уроки черчения посещали с большим удовольствием, особенно после раздела класса на две группы, в результате чего каждый второй понедельник стал выходным.
И всё же, что удивительно, при всей своей колоритности, Илья Моисеевич не заработал себе никакого прозвища. Даже просто упоминая его в разговоре, все называли его по имени отчеству.
Был ещё один очень прелюбопытнейший персонаж из преподавательского сообщества – учитель труда Павел Максимович, по прозвищу Таракан.
С первого взгляда трудно было понять, почему его так прозвали, разве что за рыжие, слегка вьющиеся, волосы на уже лысеющей голове. Но уже через некоторое непродолжительное время после знакомства и общения с ним становилось абсолютно понятно, что это более, чем подходящее прозвище, которое ему можно было придумать.
Кто и когда придумывал эти прозвища было неизвестно. Да никто, по большому счёту, об этом не задумывался. Прозвища, как и сами преподаватели, передавались, если можно так выразиться, по наследству, от старших младшим.
У Таракана было только одно увлечение – фотографирование. Фотоаппарат всегда был при нём. Он не отказывал никому, фотографировал всех желающих, но фотографии вручал только тем, кто готов был за них заплатить. Но надо отдать ему должное, фотографии были очень качественные. Ну, собственно говоря, почему он должен был раздавать