из рва.
Существо потеряло равновесие, завалилось, измазавшись полностью в веществе.
Открытый двойной торс стал мишенью для снарядов. Копейные лезвия срезали мягкие ткани, отсекая как у бревна лишние сучки. Вновь существо обрело единый образ, чьи кровавые раны на месте грудных желез, заливали кровью все тело.
Тварь сражена. Она рухнула, не устояв под ударами.
Она все еще жива, но сражена. Возможно, смертельно ранена. Защитники приободрились. Тональность их криков изменилась. Вниз полетело еще больше снарядов. Уже не настоящее оружие, а все, что подвернулось под руку. Пустые и не очень горшки, черепки, выдавленные из земли булыжники, даже худые сапоги.
Все летело вниз, обрушиваясь на голову чудовищам. Те барахтались в земле, скребли когтями стены, пытаясь расшатать. Они забыли о том месте, где возымел их штурм некий успех.
Командир защитников бросил попытки укрепить место прорыва. Ведь он видел, что чудовища не в состоянии пересечь палисад. Глаголящий напевы священник на миг умолк, медленно кивнул командиру – «я же говорил». Поспешил прибрать к рукам заслуги.
Не отвлекаясь на него, командир вбежал наверх, растолкал защитников. Он увидел то, что не ожидал увидеть. Чудовища, казавшиеся могучими, остановлены. Они все еще живы. Мертвых среди них, как будто не видать. Пахнет кровью, потом, вареным мясом, землей и нафтой.
Враги не уничтожены. Их сбросили со стен.
Если это не перелом, тогда что же?
Командир ждал немного другого момента. Когда враги прорвутся, скопятся возле пролома. Тогда они окажутся между стеной копейщиков с одной стороны, с тыла на них обрушатся воины, совершившие вылазку, а пламя будет пожирать их…
Как всегда планы пришлось менять на ходу. Случайность, а не командир командует в любой войне.
Отдав приказ, командир сбежал со стены. До воинов не сразу дошло, что нужно бежать от частокола. Когда поднялись первые дымные струйки, командовать отступлением уже не пришлось.
Не поняли только враги, все еще скребущиеся в бревна, вкопанные в тело насыпи.
На них сверху бросали горшки, которые разбивались, выбрасывая снопы искр. Уголь падал в ров, погружался в жидкость и по большей части угасал. С других участков сбрасывали подожженный хворост, солому, даже тряпье. Этот огонь уже легче находил пищу в вязком субстрате.
С нескольких участков поднялось пламя, объедающее голые тела чудовищ. Пламя вначале не сильное, медленно, тягуче распространялось вокруг. Захватывало все больше территории, протягиваясь ручьями по рву. Медленно, робко оно касалось обнаженной плоти, покрытой вязким веществом. Пока еще не могло ухватиться, перекинуться на раздувшиеся мешки мяса.
Назгал не сразу заметил перемены. Лишь когда его лизнул жаркий язык пламени, Вестник обратил внимание, что под ногами рассеченная красная язва. Огонь прятался под темными испарениями. Вверх поднимались черные хлопья, оседающие на влажной коже. После себя они оставляли жирные следы сажи.
Сделав два