к прохождению курса молодого бойца.
– Для начала одежда. Надо что-то тёплое, но не объёмное. Хоть май месяц, ночью всё равно прохладно. К тому же неизвестно, куда тебя закинут. И желательно, чтобы одежда была старая, – спокойно говорил старший.
– А зачем старая? Что, я как чучело поеду? – возражал младший.
– Пугало не пугало, а всё одно вся одежда в топку пойдёт. Конечно, можно запаковать в мешок и Министерство обороны СССР отправит твои шмотки обратно. Зачем? Лишняя головная боль. А если не отправят? А если перепутают? Одни вопросы. Значит, останавливаемся на предложенном варианте. Пошли в гараж.
Строение из дерева, обшитого железом располагалось во дворе с тыльной стороны многоэтажки. Мужчины отворили ворота и вошли внутрь. На правой стене висела строительная спецодежда: старые фуфайки, плащи, комбинезоны. На полках лежали заношенные до дыр вещи, которые Нина Николаевна презентовала мужу в виде ветоши.
– Нормальная курточка. Смотри, молния даже работает, значит, не продует. Штанишки, правда, коротковаты, но ты не на дискотеку идёшь. Хотя в годы моей молодости они сошли бы за дудочки. Так. Свитерок… слегка поеден молью. Ничего, зато нитка прочная. И к тому же… тёплый. О, погоди, сынок. У меня есть клёвая кепочка, – отец начал рыться в разном хламе и, наконец, извлёк на свет большую кепку. – Дэржи, дарагой. Аэродром назэваэца.
Владимир Леонтьевич водрузил головной убор на Валерку, который посмотрелся в висевшее на противоположной стороне зеркало и рассмеялся вместе с батей.
– Настоящий грузин… Мимино, – пошутил будущий солдат.
Собрав вещи, мужчины направились в квартиру. Стол на кухне уже был в праздничном убранстве.
– Мы вас заждались. Я думала Маринку за вами посылать, – встретила их Нина Николаевна.
– А мы прямо почувствовали, как ты нам волны посылаешь… эти… филюиды, – муж рассмеялся.
– Ладно, мойте руки и рассаживаемся по местам.
Ужинали молча, так как за день все изрядно утомились. Яванский-старший обвёл всех взглядом, встал и подошёл к холодильнику. Из морозилки он извлёк заиндевевшую бутылку «Пшеничной», а из навесного шкафчика рюмочки.
– Владимир, я же сказала, что пьянки не будет, – возмутилась жена.
– Так мы же не пьянки ради, а здоровья для…, – усмехнулся супруг, и наполнил четыре рюмочки.
– Кому четвёртую?
– Наташе.
– Какой…? Дурень. Ей нельзя.
– Хорошо, я сам уничтожу её порцию.
Чокнулись. Выпили. Закусили.
– Между первой и второй промежуток небольшой, – глава семьи наполнил две рюмки, а Наташину подвинул к себе. – Вздрогнули.
Снова осушили чарочки.
– Где вторая, там и третья.
Папа снова наполнил, но уже три «стекляшки».
– Может, хватит? Ты куда гонишь? Прекращай, – возмутилась хозяйка.
– Предлагаю тост за прекрасных дам. Гусары пьют стоя. Дамам можно сидя, – отец и