колокол, чтобы явились в верхние залы. Понятно?
– Понятно, – отозвалась я, чувствуя подвох. – Дай угадаю, вы всю воду израсходовали?
– А нечего языками чесать, – серая улыбка стала еще шире. – Настоятельница велела пошевеливаться. Конкретно вам нужно пошевеливаться в сторону колодца! – заливаясь каркающим смехом, послушница испарилась из комнаты.
Дела были плохи! Ходить к колодцу за водой не любил никто. Все потому, что забор вокруг территории монастыря был довольно стар и изрядно подгнил.
Как раз у колодца он обветшал настолько, что в нем зияла огромная дыра, а через нее виднелась Стена, разделяющая полуостров людей и мир демонов.
– Послушай, – железное ведро ударилось о водную гладь, и я зашептала, – а ты веришь, что тех сестер убили… они?
– Демоны? – Веста поджала губы. – Конечно, верю! А кто же еще?
Историю пропавших сестер знали все. Они украли у кухарки огниво и ночью убежали за огороды, чтобы развести костер и погреться. На следующий день их обезображенные тела нашли возле Стены.
Говорят, это сделали демоны. Те самые, что ходят через огонь.
Я вздохнула. Мне просто повезло, что прошлой ночью он меня не тронул. Хотя мог.
– Поэтому и запрет! – продолжала подруга. – Лучше без света и тепла, зато живые.
– Ну только что живые, – хмыкнула и покосилась на монастырь, который по жестокой иронии судьбы стал моим домом.
Большое и почерневшее от времени сооружение с частыми мутными окнами носило гордое название Белый Дом. Говорят, что на полуострове их много, и названы они были в честь самого главного монастыря, который находится в столице и построен из камня снежного цвета.
Когда наконец зазвонил колокол, все поспешили наверх. Десятки послушниц в полотняных платьях кучками неслись в верхние залы, откуда уже доносились крики настоятельницы.
Я тоже спешила за всеми. Опаздывать было нельзя – настоятельница никогда не медлила ни с наказаниями, ни с резкими высказываниями. Это я выучила давным– давно, когда еще была совсем маленькой. Тогда мир мне казался светлым и добрым, и я жила в уверенности, что однажды меня отсюда заберут родители. Почему– то я была уверена, что моя семья полная и счастливая.
Стоило мне заикнуться об этом перед настоятельницей, как она наклонилась ко мне и, улыбаясь гнилыми зубами, сказала:
– Нет у тебя семьи, дурочка. Тебя принесли на порог да бросили, как собаку. Это тогда еще даже был не монастырь, мы тут только обживаться начали.
В горле моментально образовался ком, а по щекам хлынули горячие слезы. Иллюзия семьи, за которую я так отчаянно держалась, рухнула, и теперь внутри меня появилась огромная дыра. Будто мне вырвали сердце!
Но мои слезы не остановили настоятельницу. Уже позже я поняла, что она любила наблюдать за чужой болью.
– Да– да! – настоятельница закивала. – Я уж подумала, что это твоя мать нерадивая. Оставила тебя и давай бежать! Но не тут– то было! Бежала она недолго, согнулась пополам да упала. Слава Всевышнему, что у меня хватило ума к ней не подходить и не помогать.