принимаю ваш завет, пускай Венеция спасется,
И завтра ласковое солнце сотрет моей стихии след;
Но пусть получит мой народ отныне право на спасенье,
Воспоминанья, утешенье, пускай надежду обретет».
– Владыка, будет посему, бессмертную получит душу,
Кто глас Господень будет слушать и жертву принесет Ему —
Любовь! Сладчайшая из жертв, любовь воистину земная,
Без себялюбия, без края, презревшая обиду, гнев.
Любовь, способная простить и жизнь свою отдать в спасенье,
Любовь, что побеждает время, в веках не прерывая нить…
Исчез посланник в небесах, утихла гневная пучина,
И, уплывая вдаль, ундины таили слезы на глазах…
Глава 2
Сменялись яркой чередой над дивным городом столетья,
Неся влиянье, благолетье, победы многих громких войн;
Разновеликих мастеров все гениальные творенья
В веках застыли отраженьем прекрасных грез и светлых снов.
Но в бликах сумрачных огней так часто лунными ночами
Людей диковинных встречали, таящихся среди теней:
Прекрасных юношей и дев, как говорили горожане,
На улицах они видали… росли в народе страх и гнев —
Одежды цвета серебра, а красота тревожит сердце,
Ведет людей дорогой смерти, сжигая пламенем костра!
Все, встретившие их в ночи, в очарование впадали,
Родных и близких забывали без повода, иных причин;
Манили шепот волн и плеск, их души грезы занимали,
Минуты встреч и ожиданий, луны полночной грусть и блеск:
А дальше… быстротечный срок дает свиданий тайных время —
В морской пучине сердце дремлет, и ищет новых жизней рок…
В попытках тщетных полюбить игра ундин не забавляла,
Любви людей им было мало, и быстро обрывалась нить.
Лишь любования собой они алкали, восхищенья,
Их властной воле поклоненья, покорности перед судьбой;
Им вечность света заслужить хотелось, получить спасенье,
Знать радость, боль и сожаленья… Но не дано им полюбить.
Ундины обрекли себя, посеяв страх среди народа, —
И ненависть пролилась в воды, огнем отчаянья горя:
Несли по городу дозор отряды храбрецов ночами,
Они калеными клинками гостей морских встречали взор…
И снова воды поднялись, не вынеся земной вендетты,
Но вышел дож, в парчу одетый, к волнам, что кровь вздымали
ввысь…
Он встал у самой кромки вод, сойдя с дворцовой галереи,
От смелости его немея, толпился позади народ.
Пронесся к пристани бурун, был криком чаек мир расколот,
Заполнил площадь моря рокот, и, прячась, солнца луч блеснул!
Взбираясь на мыски сапог, морские волны бесновались,
Ундины среди них плескались, покинув дальний свой чертог.
Клоками пену вихрь бросал, что вмиг над городом поднялся,
И вот Владыка показался, вздымая руку к небесам:
«Я