интересует его, но вдруг он сказал:
– Нашел! Вчера вечером поступила женщина, она все еще без сознания… Кое-какие параметры почти совпадают с вашими…
– Температура? – попыталась отгадать я.
– Не только, – ответил Александр Геннадиевич. – У вас аналогичные отличия в структуре правого и левого полушарий и еще…
– Что? – почти выкрикнула я, подсознательно чувствуя, что сейчас получу от врача так необходимое мне лекарство от скуки.
– У нее была когда-то проведена трепанация черепа в области лба… у нас такие операции не делают… Это даже Волынский признал. Я высказал предположение, что эта трепанация проведена где-нибудь в Китае с целью открытия «третьего глаза», а меня подняли на смех…
– Смелое предположение, – сказала я. – Я читала о таких операциях, но, честно говоря, мне с трудом верится, что на такое кто-то может решиться.
– Вот, даже вы, Ольга Антоновна, считаете, что я спятил. От вас я такого не ожидал…
– Я так не сказала, вы зря обиделись. Мне вот вчера сказали, что я – это не я… будто бы без сознания была не я, а моя сестра-близняшка, и то я не обижаюсь. Между прочим, у меня была сестра-близняшка, Наталья, но она умерла несколько лет назад.
– Простите этого человека. Я знаю о ком вы говорите. Он не хотел вас обидеть. Кстати, я договорился с профессором, чтобы вас не переводили в общую палату, – говорил мне Александр Геннадиевич, продолжая изучать историю болезни.
– Да, нет, я не против, если надо, я могу и в другую палату перейти, а эту освободить для тяжелобольного, – сказала я, решив, что на людях я буду меньше скучать, да и не придется опасаться, что вчерашний гость предпримет очередную попытку охмурить меня.
– Нет, ни в коем случае, – решительно заявил Голявин и пристально посмотрел на меня, оторвавшись от бумаг. – Нет, в общей палате не будет такой чистоты научного эксперимента. Другие пациенты будут влиять на ваше биополе… нет и еще раз нет! Вы должны быть в палате одна!
– Ладно, – неохотно согласилась я и уже хотела расспросить Александра Геннадиевича о пациентке с «дыркой во лбу», но его вызвали в ординаторскую, и мое любопытство осталось неудовлетворенным.
Я вышла из палаты, надеясь что-нибудь разузнать о женщине, параметры которой были похожи на мои. В конце коридора я заметила санитарку тетю Любу и пошла за ней. Я предположила, что именно она может пролить свет на многие интересующие меня вопросы.
Когда я проходила мимо ординаторской, из приоткрытой двери до меня донесся чей-то незнакомый голос.
– Если она придет в сознание, немедленно сообщите мне, даже если это произойдет среди ночи, – спокойно, не повышая тона, сказал мужчина. – Юрий Яковлевич, как по-вашему, есть вероятность, что она выживет?
Я не могла пройти мимо, чтобы не дослушать этот разговор. Я была почти уверена, что речь шла именно о той женщине, которая меня интересовала. Я остановилась и, на всякий случай, сделала вид, что рассматриваю плакаты о методах оказания