салфеток, разворачиваюсь на мягких, пружинящих пятках кроссовок. Зал полон и улизнуть в туалет, чтобы хоть как-то накраситься не выйдет. Мне нервозно вообще без косметики на лице. Чувствую себя беззащитной.
Глупости! На самом деле я трясусь так, что не могу держать макияжные кисти, из-за того, что дома меня ждет Глеб. Вернуться туда я не могу, а больше идти мне просто некуда.
Тычок в грудь почти сносит меня с ног, и я рефлекторно зажмуриваюсь от оглушительного звона посуды, бьющейся о кафель.
– Прости, Ник, – бормочет трясущаяся Люба, которая судорожно хватается за край уже пустого подноса.
– Ничего, – киваю я, чувствуя, как по мне мерзко стекает что-то теплое.
Опускаю взгляд, медленно, как в фильме ужасов. Прекрасно! Просто улет… Я вся в брызгах этого мерзотного чая каркаде. Его так много, что левый бок весь мокрый. Конечно, эту дрянь никто не пьет, если вдруг сдуру заказал.
Моя белая блузка выглядит так, словно ею подтыкались, когда внезапно начались эти дни. Я стираю брызги с лица и присаживаюсь на корточки. Почти падаю, мечтая уйти под землю.
– Мне так жаль. Не заметила тебя, – Люба вместе со мной с грохотом кидает осколки на поднос.
– Иди, там Марику сейчас разорвет от ора, – мне вдруг становится ее жалко, девчонка тут первый день и очень нуждается в этой работе. – Я сейчас тут все сама уберу, умоюсь и помогу тебе.
– Спасибо, Ник, – пищит Люба, подскакивает на ноги и торопливо уходит.
Я затыкаю растрепавшиеся волосы за уши и принимаюсь собирать тряпкой жидкость и мелкие осколки.
– Всем на пол, это ограбление! – оглушительный ба-бах, а за ним визги посетителей наполняют помещение.
Я вздрагиваю и падаю на колени, не удержав равновесие – в голую коленку впивается осколок, и я зависаю, глядя на растекающуюся под ней красноватую лужицу.
Застываю, сгорбив спину. В голове пустота, а губы сводит от улыбки. Конечно. Почему бы и нет? Я, наверное, совсем сумасшедшая. Вокруг меня творится безумие, паника такая, что я чувствую ее кожей, и мне кажется, что я знаю голос налетчика. Это каким надо быть придурком, чтобы грабить кафе на отшибе еще до обеда, когда касса пуста? Вероятно, решил заработать на жвачки. Так, Ника, у тебя едет крыша. Тебя в этом дурдоме беспокоит разбитая коленка и будоражит, что его голос похож на голос Ванечки? Стоп, не будет такого. Он не ворвется сюда и не заберет тебя. Всё – тупые влажные мечты.
Я зажмуриваюсь, стараюсь дышать хоть через раз, считаю про себя:
“Один, два, три, четыре…”
– Я сказал, на пол! – голос приближается. – Или брысь отсюда! Считаю до… семи, ладно. Раз…
Голос уже кажется раздается прямо надо мной.
– Два… Пять… Семь… Стреляю!
Мне вдруг становится так смешно. Я кручу в голове собственный некролог: “…спятившая официантка была застрелена… бла-бла-бла”. Я улыбаюсь до боли в щеках, поднимаю голову и распахиваю глаза. Пусть так, пусть сейчас.
В паре шагов от меня стоит грабитель. Я цепляюсь взглядом за брендовые кроссовки,