полагаю, мы всё же можем извлечь из этих текстов тот факт, что хан направился в окрестности Белева в поисках безопасного места, однако мирно отсидеться там ему не удалось.
Был ли поход собственной инициативой сыновей Юрия Дмитриевича либо приказом Василия II, мы сейчас прояснить не сможем, доверять летописям (особенно позднейшим) в этом вопросе не стоит. Я думаю, он всё же был санкционирован Василием. Иначе нелогичным выглядит дальнейшее выступление русских против сыновей Улуг-Мухаммеда в июле 1445 г., когда войска возглавлял уже сам Василий II. При этом сыновья хана действовали от его имени и по его приказу. Вряд ли и Улуг-Мухаммед намеревался оказывать в данной ситуации кому-то помощь, его собственное положение было крайне шатким. Скорее, он просто намеревался переждать в округе Белева время для дальнейшей борьбы за Сарай. Но, видимо, он всё же рассчитывал на память Василия относительно того, кому последний был обязан ярлыком. «Однако он (Улуг-Мухаммед. – Б. Р.) не учёл некоторых особенностей характера великого князя московского. Эту особенность подметил один из современников, позже написавший своеобразную эпитафию на смерть великого князя Василия Васильевича: «Июда душегубець рок твой пришед»[24]. Возможно, в то время молодой князь ещё не постиг всех премудростей «иудо-душегубства», но уже находился на «сем пути»[25]. По ряду причин (о которых мы можем только догадываться) Василий решил не поддерживать своего прежнего сюзерена, о чём, видимо, вскоре очень пожалел.
Источники не содержат точной информации о передвижениях Улуг-Мухаммеда в последующие годы, так же как и о его местопребывании, хотя есть предположение, что он находился в районе южной периферии будущего Московского государства[26]. Однако есть свидетельство, позволяющее предположить, что какие-то соглашения между Улуг-Мухаммедом и Василием могли работать к концу 1444 г. (соответственно могли быть заключены после поражения в 1437 г.). Это летописное известие о наступлении, предпринятом Василием против нескольких городов Великого княжества Литовского зимой 1444/1445 г.: «Тоя же зимы князь великий Василей Васильевичь послал дву царевичев на Литовскиа грады ратию, на Вязму, на Брянеск и на иныа грады, безвестно»[27].
Кто именно имелся в виду под этими султанами, точно сказать нельзя. Имён летопись не указывает, и вообще, это первое летописное упоминание после 1408 г. о каких-либо царевичах, бывших при великом князе. Под 1445 г. имеется упоминание об одном султане, бывшем на стороне русских, о Бердедате б. Худайдате[28]. Его отец претендовал на ордынский престол в 1420-е гг.[29] Далее царевичи вновь упоминаются летописцами в следующую зиму. В феврале 1446 г. Василий был пленён своими политическими противниками. Это вынудило его сторонников бежать на запад по направлению к литовской границе. Теперь летописцы говорят уже не о двух, а о трёх царевичах, причём они уже названы поимённо: «А Феодор Васильевич Басенок убеже и с приставом из желез, и пристали к нему многи люди от двора великого князя, и поиде к Литве. А князь Василей Ярославич, шурин великого