Скоро придут, раз открыто. Но соседи, парень молодой и бабушка, хлопотавшая во дворе, говорят, что Михаил, папин друг – рыбак, может и завтра возвернуться, что у них избы завсегда вот эдак, замков не вешают. И еще старушка с ужасно изморщиненными руками и живым, наверное, молодая еще, лицом убеждает, чтобы мы, коль в гости приехали, то и брали б всё, что найдем и ели бы…
Когда Миша (отцов ровесник) пришел, выяснилось, что дебелая старушка соседская – мама его и что ей уже больше ста лет, а точнее, сто второй пошел. Жизнь была трудной, в работе сызмальства. Поднимала младших сестренок и братьев. А сама вышла замуж в тридцать восемь лет. Восьмерых детей родила, пятерых вырастила. Миша, угластый и строго-спокойный старик – один из младших. Баба Дуся, так зовут старую, но совсем не ветхую маму деда Миши, принесла молочка. Прослышала, что издалека мы, и пришла глянуть. Она за всю жизнь так и не была нигде, кроме озера Чудского да родной Самолвы. Это удивляло больше всего:
– Сто лет – и в этакой дыре! – невольно вырвалось у меня.
– Для кого дыра, а для нее Божий свет! А ты погляди, как здесь красиво. Я и сам чуть сюда не пришвартовался, раздолье тут, река, озеро, луга, леса ягодные. И люди не пуганные: здесь ведь кругом скиты и болота непроходимые, шпане да законникам делать нечего…
Наутро мы с Ивой идем в местный магазин – сельпо. Он один на всей изъезженной в пыль площади – центре поселка. Зато два отдела в нем: промтоварный, под заржавленным замком, и продовольственный, в котором есть соленая, вяленая, копченая рыба, водка, конфеты, пряники и пшено. И целая очередь людей, в основном подростки. Люди разговаривают как промеж себя, так и с продавщицей на чисто матерном языке. Меня поразило, что и дети тоже, и продавщица… Мы среди них как немые стоим: как же с продавщицей-то объясняться? А она, как только наша очередь подошла, улыбнулась нам и с веселой лукавинкой на обычном русском спросила, чего желаем купить…
К обеду приехали наши. Намучились на машине. Франтишек таких дорог не видывал. Решил, что уж во Псков и Москву обратно не поедут, а как покороче, прямиком, через Польшу в Чехию. А пока поставили машину к деду Мише во двор, плащ-палаткой да снастями хозяйскими прикрыли и подались на маяк, на Вороний камень. Миша, он и есть маячник, нас переправил туда на своей моторной лодке.
На островке по-хозяйски открыл нам чисто заметенную деревяннуя избу, показал, где лежат матрасы с подушками (одеяла, простыни свои), потом проводил нас по узенькой тропочке в густо заросший лопухами дощатый сортир с парусной крышей, показал место возле крыльца, где в камушках можно ставить таганок, и где в глубине острова выстроена глиняная коптильня для рыбы. На маяке есть две рыбачьих лодки с веслами, крепко цепями привязанные к бетонным столбикам крохотного причала. Наконец, оставив нам с четверть огромной наволочки пшена, два ведерка свежих огурцов и маяк, дед Миша, радостный, отчалил.
Мы