жизнью волка-одиночки, бирюка. Но свой авторитет есть: блатные его уважают, мужики дружат, нечисти боятся. Конечно, не все так гладко. Есть и завистники, есть и прямые, и скрытые враги. Но так оно и на воле. Только там есть возможность у любого человека спрятать свои чувства и замаскировать самого себя. Здесь такой возможности нет: ты полностью открыт, и недаром здесь говорят: «Будь тем, кем был на воле, кем жил…». Это тоже философия зоны. Кем бы ты себя не маскировал – рано или поздно ты станешь тем, кем был. Так устроен человек: не сможешь ты здесь играть рол долго – слишком тесно здесь. Да и почти все здесь «артисты» – каждый своего театра. Так что быстро раскусят, и хорошо, если нет серьезных грехов, а то выяснения здесь совсем не те, что в суде, в обществе: здесь все справедливо и ошибок в «приговоре» не бывает.
Стоя у окна, Николай обнаружил, что на востоке небо посветлело. Соловьи, приутихшие было, вновь защелкали, запели, заиграли веселую песнь своей любви. Опять протянул вальдшнеп… Наступило утро, рассвет и нужно было хоть немного пойти покемарить до подъема.
Бесшумно ступая по мягкому мху, лосиха шла к месту дневки. Сегодня они с вечера сделали большой круг, и детки, уже достаточно окрепшие, все равно устали. Мать сводила их вечером к водопою. Вкусная вода и что-то белое и соленое из земли у водопоя были в диковинку для них. Ни лосиха, ни ее дети не знали, что этот водопой и солонец в осине, поваленной так, что комель завис на пне, сделаны человеком, который сегодня стоял и курил у окна за забором и колючей проволокой. Тем человеком, которого лосиха нередко раньше видела в окне проезжающей машины или шедшего по лесу с топором или с ружьем, одного или с бригадой. Она не знала и не догадывалась, что и он тоже этот лес считает своей вотчиной. От водопоя лосиха повела своих детей на подрастающие озимые. Перейдя небольшой молодой лесок из тонких гонких сосенок, полакомившись кое-где иглицей немногочисленного подроста сосны, они вышли на опушку леса. Впереди простиралось зеленое море подрастающей ржи. И лосихе уже не нужно было изгибаться или становиться на колени, чтобы пощипать пробивающуюся зелень озимых, как она это делала в начале весны, еще до отела. Рожь подросла и достигала уже почти до колен, и толстые зеленые листья, мягкие и нежные, ароматные и вкусные, она поглощала без труда, с удовольствием и наслаждением. Телятам надо много молока, на сосновой иглице и осиновой коре по делянкам самой пришлось зиму с трудом пережить. А здесь такое изобилие. Насытившись и дойдя до островка леса среди поля, они направились вглубь, вспугнув зайца-русака, который громко затопав, дал стрекача вдоль кромки поля. Там, внутри островка, вдоволь напившись из большой канавы-воронки, они сделали привал. Однако к утру лосиха решила пройти назад, к своей поляне через торфяные карьеры. Там много молодой ивы, ежегодно подновляемой бобрами. Там подросли лопухи: свежие, зеленые и толстые, не то, что осенью. Там, наверное,