как обычно, находился сеновал, где и оборудовал себе «летнее гнездышко» Николай. Гнездышко представляло собой байковое одеяло, подушку, дерюгу льняную вместо простыни. Деревянный ящик из-под яблок был и столом, и буфетом, а в железном же ящике лежали хлеб, сало, начатая бутылка самогона из прошлогоднего варенья, лук, нож, банка консервов «Килька в томатном соусе». В железном ящике припасы хранились для защиты от мышей. На цепи висел транзисторный приемник, последний крик местной «тусовки» – «Альпинист» на батарейках. Над входной дверью в нише спрятан з заряженный самопал с коробком спичек, на веревке – фонарик и у изголовья на сене лежат несколько книг: «Цусима», «Поднятая целина» и «Тихий Дон». Весь чердак был небольшим, и большую часть его занимали ненужные «нужные» вещи: в одном углу – гора старой обуви, в другом – связка старых пальто и шуб, под потолком – пучки сушеный трав. Еще дальше – пустые стеклянные банки; еще дальше – всякое железо: от скоб, гвоздей до разнообразных насосов и деталей к мотоциклу. Все это «добрище» отгораживалось от сена рейками, но они местами были изломаны, поэтому сено присутствовало везде.
Пройдя только что взошедшими огородами с запахами зеленого лука и укропа, политой и парившей земли, они тихонько вскарабкались на чердачный сеновал и, притихнув, обнявшись и укрывшись одеялом, включив «Маяк», сразу же уснули, не переодеваясь. Такими их застала мама Николая, тихонько вздохнув и тихонько закрыв скрипящую дверцу сеновала.
«Контролеры ушли», – бегом по коридору и заглядывая в каждый кубрик, промаяковал пикетчик. В его задачу входило караулить приближающихся к сектору контролеров или других сотрудников, маяковать о том, кто входит в сектор, в локалку4 и давать отбой, когда офицеры или контролеры уходят из зоны проживания.
Сразу на продоле барака началось движение. Спящая зона, оказывается, притворялась спящей. На «кишке» – комнате приема пищи отряда – собрались игроки, и пошел рамс-спор, как обычно, с выкриками и визгами, матами и выпячиванием пальцев; в умывальнике открывались сразу все девять кранов: сходить в туалет и не вымыть после этого руки – западло, косяк, а кран закрывать не обязательно – за все уплачено. На «вэрке», так называемом помещении воспитательной работы, включили телевизор, предварительно поставив его на пол, чтобы не было видно дежурному и котроллерам из окна со стороны плаца. Кто-то разбудил каптерщика, и он, проклиная все, что только проклинается, в трусах и тапках, с сигаретой в зубах и с почти закрытыми глазами открывает каптерку5 – доступ к салу и другому хавчику для «кишкоблудов». Разные нечисти тихо растворились по своим уголкам, норкам – им спать нельзя: кому-то же в зоне надо мыть дальняки-туалеты да чистить пини-мусорки.
Стоя в конце коридора у торцевого окна, Николай не оборачивался, курил и смотрел в окно: в лес, в болото, в уходящую ночь. Он уже точно знал по шагам и по голосам,