сплетен, безвкусия и отсталости, и вольется в милый сердцу мир сердца мира.
2. Лагаш. Горечь правды.
Пробыв в Нгирсу около месяца, гости освоились и стали для его жителей уже почти своими. Выступления их принимались с восторгом, песни с пониманием. С особой теплотой люди встречали выходы юной бродяжки, ставшей для них любимицей. Нин и самой казалось, что этот город стал для нее вторым домом, так долго отсутствовавшим в ее жизни. Она успела передружиться со всей окрестной детворой, доверившейся ей и принявшую ее в свою уличную стайку как родную. Сама чуть старше, она была для них словно старшая сестра, став заботливой наставницей и верной подругой. Девушка успевала везде и всюду: побыть с родными скоморохами и выступить с ними на площади, и, упорхнув на улицу, посидеть с ребятишками. Вот и сейчас, Нин заботливо прибирала непоседливую девчушку лет трех, найдя ее у подножия храмовой горы, успевшую где-то перемазаться. Увлекшись, девушка незаметно для себя присела на ступеньку, продолжая свою возню.
– Для того ли, богам было угодно велеть людям строить себе на земле дома, чтобы всякие нечестивцы оскверняли их своей скверной! – Услышала она над собой грозный окрик.
Вздрогнув от неожиданности и подняв глаза, Нина отпрянула, встретив гневный взгляд, из-под нависавших седых бровей. Опираясь на посох корявого дерева, впившегося хищной птицей тремя разветвляющимися когтями в рыжую землю, древний старик высверливал ее злыми глазами.
– Убирайтесь прочь, отпрыски нечестивой ночи! О, Шульпаэ, как можно терпеть их кощунства?! Да накажут вас боги семью проклятиями! – Кричал тряся бородой, рассерженный жрец.
Нин вскочила как ошпаренная и, побледнев от жутких проклятий старика, бежала прочь, уводя за собой замарашку. А жрец, еще потоптавшись, будто совершая очищающие обряды, начал подниматься по ступеням наверх – к молельне на вершине, чтобы возносить хвалу богам.
Девушка же горя от страха и стыда, убегая, столкнулась по пути с Кикудом.
– Ээйй! Потише! – Засмеялся молодой кингаль, узнав бродяжку, но увидев взволнованность на ее лице, тоже забеспокоился.
– Там старик, он прогнал нас, я не знала, что там нельзя. – Затараторила Нин, оправдываясь с виноватым видом. – Я не хотела, я случайно…
– Погоди-погоди: – «там», это при храме Шульпаэ?
– Да. Я не знала, что там молятся. Честно.
– Да погоди ты. Ты, должно быть, видела Лугальанду – прежнего правителя, он здесь обитает.
– О, неет, – с суеверным страхом протянула Нин.
– Что случилось?
– Это же не к добру, встретить призрака.
– Призрака???
– Ну, его же, прежнего правителя, убили.
– Да кто тебе такое сказал?! – Начал терять терпение Кикуд. – Посмотрел бы я на это зрелище.
Бродяжка облегченно вздохнула:
– Так он живой?!
– Живехонек, как видишь. – С нескрываемой злобой к старику,