реки в направлении на северо-запад. Вскоре колонны повстанцев растянулись на несколько километров. Перед самым рассветом передовые их группы уже ехали по улицам Дубровки, в то время как последние подразделения армии ещё не достигли даже Бардагона.
***
Именно в этот момент небольшой отряд Суражевских милиционеров медленно подъезжал по льду реки Зея с севера к деревне Бардагон. Восемь человек во главе с самим начальником участка Серебряковым ехали верхом, остальные десять – на санных упряжках. На въезде в село их встретили выстрелами дозоры повстанцев. Завязалась перестрелка. Поняв, что внезапного нападения не получилось, Серебряков, не ввязываясь в затяжной бой, отвёл свой отряд за железнодорожный мост, откуда сразу же послал нарочного к начальнику японского гарнизона станции Суражевка за подмогой.
Вскоре, не дожидаясь появления союзников, он вновь повёл своих милиционеров тем же путём к Бардагону, рассчитывая, что повторного нападения столь маленького отряда с этой стороны повстанцы вряд ли могут так быстро ожидать. Солнце уже начинало подниматься над горизонтом, прячась пока в его облачной дымке, но уже озаряя своим светом голубовато-серое с утра зимнее амурское небо. Наступал день 24 февраля 1919 года. Подойдя под прикрытием небольшого островка к самым огородам, Серебряков развернул пеших милиционеров цепью вдоль околицы, а сам во главе своей маленькой «кавалерии» стремительно ворвался на главную улицу села.
Никакой внешней охраны у «красных» в этот момент действительно не оказалось. Все они находились на сельской площади, запруженной множеством повозок, лошадей и людей. Шёл митинг. На одной из подвод стоял человек в коричневой распахнутой на груди овчинной шубе, перепоясанной патронташем, и, размахивая сжатой в руке шапкой, что-то горячо говорил толпе местных крестьян, среди которых виднелось немало ярких бабьих платков. По сторонам, сидя и лёжа в своих повозках, дымя цигарками, расположились бойцы и командиры последнего остановившегося здесь отряда повстанцев. Многие разошлись греться по ближайшим крестьянским дворам.
Пронзительный крик «казаки!», оглушительные разрывы гранат и бешеный топот лошадиных копыт по улицам села в мгновение ока взорвали спокойное течение событий, обратив его в панический стремительный водоворот. Люди кинулись бежать во всех направлениях, сталкиваясь друг с другом, падая и попадая под копыта также мечущихся в испуге коней. Возницы, вскочив на повозки, яростно хлестали кнутами по спинам своих и чужих лошадей, пытаясь как можно быстрее вырваться из смертельной ловушки, в которую вдруг превратилась для них небольшая площадь села Бардагон. Подводы сталкивались между собой, некоторые опрокидывались, загораживая дорогу остальным. Эту безумную картину всеобщей паники и хаоса дополняли длинные трели пулемётных очередей, беспорядочные выстрелы из винтовок, громкие крики людей и дикое ржание лошадей.
Чтобы не попасть в самую середину этой сумятицы и не потерять там своих людей, Серебряков дал команду повернуть в первый