Настойчивый и наглый напор только раздражал. Разговора не получалось. Радовало лишь то, что она не приводила с собой дружков, неизвестно, чем бы это закончилось…
После нескольких попыток поговорить Ксанка пропала. Мне не хотелось знать, что с ней. Боль, причинённая ею, была сильна. Тем не менее чувство ненависти быстро уступило место прощению. Я простила Ксанку, так мне казалось. Запрятав подальше в самый укромный уголок души воспоминания о нашей дружбе, постаралась забыть об этом человеке. Усиленное и успешное занятие учёбой очень помогло. Без особого труда по всем позициям я выбилась в отличницы. В новой школе была отстранённой от ребят, молчаливой, не подпуская никого близко.
Дружба… Что заставило Ксанку так поступить со мной? В первые дни после случившегося этот вопрос преследовал меня. Ведь было время, когда ближе неё у меня никого не было. Единство наших мыслей и взглядов поражало. После долгих размышлений я пришла к выводу, что надо было бежать прочь от этого человека сразу после того, как она предала в первый раз. Когда постыдную гнетущую тишину в кабинете завуча нарушало лишь унылое жужжание сонной мухи. Но… Простила, вернее, закрыла глаза на тот факт, что это было не что иное, как предательство. Прощать нельзя. Уйди и забудь предавшего навсегда. Как бы велика ни была вера в то, что человек исправится, это, к сожалению, нереально. А если решил всё же остаться рядом с таким, будь готов к следующему предательству, ибо оно не заставит себя долго ждать. И будет намного подлее и страшнее…
Ясным зимним днём, возвращаясь домой из школы, предвкушала, как войду в тёплую уютную квартиру, разогрею вчерашний борщ. Утолив голод, сделав домашнее задание, засяду в кресле с книгой… Мысли мои были чисты и безмятежны, как снег, искрящийся под холодным февральским солнцем.
– Ангелина, здравствуй! Какая ты стала, совсем взрослая! – Навстречу шла баба Зина. С трудом узнала в ней Оксанкину соседку. Нрав у неё был свирепый, неоднократно выгоняла нас раньше из Ксанкиного двора, где мы устраивали посиделки.
– Здравствуйте, – вежливо ответила я, гадая, к чему такие разительные перемены в поведении злобной мегеры. Она внезапно обняла, прижала к огромной груди, вызвав у меня приступ паники. После столь горячего проявления радости женщина отпустила меня. Вытирая слёзы, набежавшие то ли от холодного ветра, то ли от жалости, поведала:
– Оксаночка заболела очень. Видела её вчера, из машины выносили на руках. Ходить не может… Болеет, совсем плоха. Ты бы зашла, проведала. Не знаю, какая кошка между вами пробежала, но нельзя бросать подругу в таком состоянии.
– Я зайду. Обязательно проведаю, – пробормотала я и сделала шаг в сторону. – Вы извините, мне идти надо.
Ускоряя шаги, обдумывала новость. Мысль о том, что Оксана заболела, саднила мозг. И хотя я пыталась убедить себя, что всё наладится и она выздоровеет, предчувствие неминуемой беды чёрной тучей вползало в душу. Зная, что надо навестить пусть бывшую, но всё же