Не дело.
– Да я и по-большому не успел сходить, Ори, – заметил лилипут, – а вы уже всё разобрали.
– Долго… – повторил клоун, взвесил палочку на руке и кинул в огонь. – Вон они помогли, – он указал пальцем на вереницу уходящих зрителей, превратившихся в точки на горизонте. – Без них мы бы не справились.
– Сделаешь шатёр ещё ниже, кудрявый, и я буду скакать по головам людей, – сказала девушка в накинутой на плечи медвежьей шкуре, из-под которой торчали стройные ноги, обтянутые розовым атласом.
Она наклонилась, выставив испачканные руки. Великан Зубрик полил из кувшина, и она обмыла ладони. Струя окрасилась в красный цвет.
Гимнастка плеснула на лицо холодной водой, блаженно разогнулась, взяла из рук гиганта чистый кусок тряпицы, прижала к лицу:
– Наконец… пф-ф… высп… пф-ф… люсь!..
– Что? – не расслышал гигант.
– Высплюсь уже!
Она плюхнулась на землю возле общего костра, положила Ориолю голову на плечо, закрыла глаза и протянула руку лилипуту, который достал из мешочка пригоршню сушёных фиг, собираясь то ли поздно поужинать, то ли рано позавтракать. Лилипут поделился. Они поглядели друг на друга, синхронно заработали челюстями и то ли нервно, то ли устало расхохотались.
Яго и Тамаз, сидящие напротив, перестали жевать солёную говядину, подняли головы и, не понимая, в чём причина веселья, заулыбались. Клоун подвинул палкой съехавшее из костра полено и сказал:
– Едем на юг. Зимой будет тяжело в этих краях.
Братья одинаково сощурились. Тамаз распрямился:
– А как же Клешнявый? Мы его так не оставим. Сегодня мы с Яго…
– Сегодня вы с Яго, – перебил Ориоль и зевнул, – выспитесь, потому что не спите уже третью ночь. А потом поедете: один – вперёд, разведать путь; другой – назад, в деревню, посмотреть, нет ли хвоста.
– Какой хвост? – показал красивые ровные зубы Яго. – Сегодня Тамаз отрубил последнюю голову этой гидре. Нет головы – нет и хвоста.
– Ошибаешься, милый, – проворковала гимнастка, кутаясь в медвежью шкуру. – Пока вы прогуливались по окрестности, мы кое-кого приметили.
Она подняла голову и посмотрела на Ориоля, ожидая, что он продолжит. Но клоун сонно глядел в пламя и, слушая похрустывание костра, молчал.
Девушка подняла глаза к небу:
– Во-о-он там. В темноте так сразу и не разберёшь. Только не пяльтесь туда все вместе.
Она помяла в пальцах сушёную фигу и тихо пропела: На тонкой ниточке судьбы парит крылатый змей.
Циркачи по очереди взглянули на небо. В бледно-розовых облаках и правда что-то летало. Что-то похожее на полупрозрачную маску, глядящую на них из-за дымки. За ней тянулась тонкая, едва заметная лента, трепетавшая на ветру.
– Колдун, – сощурился Тамаз. – Почему не вошёл в шатёр со всеми, почему не напал на нас?
– Боится, – ответил с ходу Ориоль. – И правильно делает. У меня для таких,