эмоций, некогда терзавших его сердце.
Воспоминания о лицах людей, без которых совсем недавно он и жизни не мог себе представить, как-то сами собой утратили четкие очертания. Совсем недавно…
Но как давно? Сколько времени он провел здесь, где каждый час, каждый миг – как один, неразличим, неотделим от плоти бескрайней пустыни? Отсутствие солнца и полная однородность неба сводили его с ума. Песчаный пейзаж сменился скалистым; Альберт ступал по гладким, отполированным ветром каменным пластинам, тут и там вздымавшимся из рыхлой земли. По сравнению с обжигающе горячим песком каменные глыбы можно было бы назвать «прохладными», если это слово вообще могло быть здесь уместно.
Является ли это место адом?.. Нет, не столь важно, свою угрозу отправить его туда Блэк\эн`Уæй’ исполнил сторицей. Здесь, среди скал, Альберту перестала попадаться даже местная живность и растительность, чего уж говорить про источники влаги. Лишь камень и песок… и зловеще завывающий горячий ветер.
Еще дважды багровая волна пронеслась над пустыми равнинами, но если первый раз Альберт хотя бы соизволил зажмуриться, то после и вовсе игнорировал это необычное явление как незначительное. Молодой человек продолжал бороться, но безмолвная пустыня уверенно побеждала.
Много часов пути спустя исполинские камни вновь уступили господство монотонным дюнам, раскинувшимся между практически идентичными устремляющимися ввысь багровыми скалами. По небу медленно проплывали тяжелые черные тучи, никогда не ронявшие ни единой капли дождя. На краю горизонта, подернутые сильной рябью, проступили очертания черного дерева, ничем не отличающегося от других таких же деревьев среди абсолютно одинаковых песчаных круч. Возможно, всё это время он ходил кругами? Но, едва завидев знакомые контуры, с точностью стрелки компаса человек сменил курс прямиком к единственному ориентиру в бескрайней пустыне.
Неужели Альберт столь отчаялся, что собрался проверить его пищевую ценность? Как и в первый раз, он был не единственным, кто проявлял интерес к исполинскому растению. У самого центра, склонившись над огромной отломанной веткой, размеренно жевал древесину небольшой зверь-слепыш.
Рука человека на автомате разжала лямку рюкзака, бросив его в песок вместе с ножнами, оставив только оружие. Страх и осторожность отступили перед поднимающимися из глубины веков дремавшими инстинктами, пробужденными невыносимым голодом. С безумным блеском в глазах Альберт хладнокровно наступал, видя пред собой не источник опасности, но добычу. Заметив человека, зверек заметно приободрился, с хрипением и фырканьем двинувшись ему навстречу.
И Альберт ответил. Но то был голос не человеческий – дикий, звериный, яростный рев вырывался из пересохшей глотки. Лишь на мгновение оступившийся зверь тут же получил могучий удар бежавшего к нему изо всех оставшихся сил человека. Неистово и остервенело Альберт рубил и колол, колол и рубил, и даже когда бестия издохла, он продолжал наносить удары,