ребенок, она в семье пользовалась повышенным вниманием и любовью родителей, братьев и сестер, но при этом эгоисткой не стала и не могла стать. В многодетной семье ей привились черты коллективизма, взаимного уважения, любви и трудолюбия. Все это ей помогало и помогает сейчас в общении с людьми, семейной жизни, воспитании детей и внуков. Удивительно еще одно совпадение. Я также вырос в многодетной семье, только нас было девять человек. И все пять поколений нашей родни жили и живут в полной гармонии с окружающим их миром.
Там, дома, в тихой и спокойной обстановке Нина рассказала, как это произошло с тем письмом, которое она мне писала. И опять было все просто. Ее невестка Любовь Петровна, жена Саши забеспокоилась, как бы выход Нины замуж за меня не помешал служебной карьере ее мужа, так как он работал в областном управлении министерства госбезопасности (МГБ). Конечно, это был плод ее фантазий и многолетняя привычка большей части людей, служивших этому монстру эпохи сталинского тоталитаризма. Вот она и стала ей шептать: «Он иностранец, рано или поздно поедет к себе на Родину, а тебя бросит. Поэтому лучше этот брак разорвать сейчас, пока еще не поздно. Он тебя до добра не доведет». Так рассуждала Любовь Петровна. Конечно, Саша об этом ничего не знал, иначе он, как честный человек, такого бы никогда не допустил. Он всю войну провоевал в войсковой разведке, а после войны, не спрашивая, его затащили в эту систему, из которой нет возврата назад. Работая ночами, допрашивая и истязая виновных и невиновных и всяких там темных личностей, привезенных из всей Европы, он потерял здоровье и ушел из жизни в возрасте сорока двух лет.
Побывав у Нины дома, я познакомился с ее мамой, братьями, сестрами и их семьями. Скажу прямо: они мне все понравились. Они оказались простыми, добрыми и отзывчивыми людьми. Они оставались такими и последующие годы, и мне всегда было приятно у них бывать или их у нас принимать. К сожалению, сейчас от этой многочисленной семьи осталась только одна Нина.
Погостив в далеком Забайкалье, я стал собираться в полк. Нину я, конечно, забирал с собой. Ее багаж мы упаковали в два фанерных ящика от сигарет и спичек. Это было ее приданое. Нина была довольна, что вырвалась из лап своей невестки, хотя сама не представляла, куда едет и как её жизнь сложится. Она полностью верила и доверяла мне, думая, что я тот мужчина, который поведет ее по жизни и с которым она не пропадет. А может, и ничего не думала? Ей на тот момент было хорошо и этого было достаточно!
Привез я Нину на квартиру, а точнее – в комнату частного дома, в которой, кроме меня, жила еще и девочка, ученица 9-го класса. Девочка была рослой, развитой и вполне симпатичной. Мы спали в одной комнате: она на какой-то кушетке у одной стены, а я на кровати у другой.
Вспоминая сейчас об этом, я не могу никак понять, почему я был к ней совершено равнодушным? Разница в годах? Наверное, нет. Так как мне только исполнилось двадцать, а она выглядела на все восемнадцать. Она часто в наших редких разговорах со смешками реагировала, когда я произносил