скажи, что тебе велено, иначе я тебя выпорю.
В классе снова повисла гулкая тишина. За окнами под самым потолком Лили увидела стайку воробьев и подумала, что на ферме «Грачевник» они были пестро-коричневыми, а здесь, в Лондоне, их перья потускнели от пыли и сажи. Она решила, что лучше уж думать о воробьях, а не о том, что ей было велено сказать, потому как знала: покуда жива, она ни за что на это не согласится.
Мистер Шерри схватил ее руку и вытащил вперед, поставив на виду у класса. Она слышала, как зарыдала Бриджет. Он заставил Лили нагнуться к спинке стула, достал розгу из-за стола, задрал подол ее платья и принялся хлестать ее по заду в панталонах. Но, не удовлетворившись этим, он стянул с нее исподнее и стал пороть Лили по голой плоти. И Лили слышала, с какой натугой он дышал, словно взбирался по крутому склону в Африке, обратившись в одного из дядей Баков.
Она не плакала и даже не кричала. Но в ту ночь прошептала Бриджет: «Теперь я готова бежать. Хочу сбежать еще до рассвета».
Бриджет сказала, что прямо сейчас сбежать не выйдет: нужно придумать план. Им пригодится шестипенсовик, который она каждый день перепрятывала. Она сказала, что им надо ехать в Болдок, потому что Свэйти – деревушка черт знает где, и они ее ни за что не отыщут. Когда они доберутся до Болдока, мистер и миссис Инчбальд приютят их, поджарят для них бекон и пошлют весточку Нелли Бак в Суффолк. Девочки вспомнили, что на пути в госпиталь последнюю часть пути проделали на омнибусе. Теперь им нужно было лишь выбраться за ворота и дойти до остановки возле гостиницы «У Грея».
Когда их послали в большой двор помочь мальчишкам, которые кололи и носили дрова, они добрели до ворот – проверить, можно ли их перелезть, – но обнаружили, что ворота строго охраняются, и сочли, что так же дело обстоит и ночью: сторожа несут свое дежурство, сражаясь с желанием поспать и тяжестью мушкетов, что так и тянут их к земле.
Но девочки знали, что почти каждый день на заре сюда приезжают телеги и фургоны с продуктами. Бриджет рассказала Лили, что в бакалее Инчбальдов продавалось все необходимое для жизни: чай, мука, овес, сахар, кофе, патока, сода, сушеные бобы, крахмал, соль, перец, рис, сыр, яйца, лук, морковь, капуста, картофель, сало, сливочное масло, бекон, манная крупа, рыбные консервы, изюм, миндаль и ангелика… Она сказала: если бы таких вещей не привозили в Лондонский госпиталь для найденышей, то все бы здесь давно померли, а значит, доставлять еду должны довольно часто. Им с Лили нужно лишь проснуться до пяти утра и прокрасться во двор, дождаться, когда придут подводы, и, пока возницы будут заносить еду на кухню, спрятаться в фургоне и сидеть там тихо и неподвижно, пока их не вывезут за ворота.
Лили лежала в их общей кровати и даже в темноте понимала, что Бриджет уже уснула. Она вытянула руку и, стараясь не разбудить ее, осторожно дотронулась до короткой щетины на ее голове, как некогда дотрагивалась до Тени в глухой тишине суффолкской ночи. Она тосковала по мягкой шерсти Тени и тосковала по тишине фермы «Грачевник». В госпитале Корама всегда был слышен чей-то тихий плач. Порой было не разобрать, плачет ли ребенок,