Ты бы лучше премию попросил у Смирнова. Комбез себе новый справил. А то не непонятно, техник ты или пугало аэродромное – Лена вызывающе взглянула на техника самолета.
Петрович неожиданно сделал строгое лицо и громко рявкнул:
– Ты, Самохина, за свой язык когда-нибудь поплатишься! Вот придешь ты ко мне зачеты по матчасти сдавать! Вот, выкуси! Не сдашь, пока прощения за все твои подковырки не попросишь – он вывернул фигу и потряс ею у самого носа Самохиной Ленки.
– Петрович, миленький, я пошутила – Лена повисла на шее у Петровича и поцеловала его в колючую щеку.
– Ладно, хватит лизаться. Пошли, помогать мне будете, – Петрович сразу подобрел.
– Сейчас гости пить сядут. Часа через два покатушки начнутся. Смирнов будет по очереди катать гостей на Як-52. Вы будете помогать мне самолет готовить. Желающих много. И, как говорится, время – деньги.
– Блин, Петрович! Так мы сегодня не летаем? – Лена расстроено посмотрела на техника самолета.
– Самохина! Налетаешься еще! Нам выживать надо! Это гребаное государство нам ни копейке не выделяет. Самим надо крутиться! Хозрасчет, ети его мать! – Петрович сердито сплюнул.
На летном поле задымил костер, запахло шашлыком. Ребята сидели на лавочке возле СКП. Рядом крутился аэродромный пес Лонжерон. Из кабины СКП неторопливо вышел начальник аэроклуба Смирнов и, достав пачку Беломора, закурил.
– Ну что, сладкая парочка, приуныли? – он весело взглянул на ребят.
– А что нам веселиться, Иван Викторович? Думали, полетаем сегодня. А тут эти покатушники нарисовались. Пропади они пропадом. Тем более, что взяточники – сказал расстроенный Никита.
– Ты это зря, Скворцов, работников налоговой инспекции ругаешь. Они тоже люди, и им тоже отдых нужен. Тем более праздник у них – день рождения руководителя. Сам понимаешь, всем надо рюмку выпить с начальником. Признаться ему в любви…
– Ни хрена себе, триста штук из бюджета государства на день рождения начальника! Щоб я так жил. А нам потом верещат по телеку – заплати налоги и спи спокойно. Я-то налоги заплатил, а эти твари их сейчас пропьют – зло сплюнул Петрович, который уже подготовил самолет к вылету и лениво стоял около столба с громкоговорителем.
– Не ворчи, Петрович, сами эту власть выбрали, теперь некому жалиться – Смирнов глубоко затянулся.
– Я эту власть не выбирал. Я за СССР голосовал, когда недоделок Горбачев референдум проводил. И, между прочим, 75 процентов жителей тогдашнего СССР проголосовали за. А эта сука конченная Ельцин, со своими приспешниками и удами, в Беловежской Пуще по-своему решили. Горбача в Форосе заперли и липовый документ о развале Союза приняли. А это не что иное – как измена Родине. И за нее за яйца вешать на площади надо, а не памятники по стране для этого иуды Ельцина строить – Петрович зло плюнул себе под ноги и напоследок еще и выругался матом.
– Петрович, не матерись, дети рядом – Смирнов улыбнулся.
– Дети меня простят, потому как про нашу власть бандитскую без мата нельзя – сказал Петрович уже спокойнее и подмигнул Ленке. Она подмигнула ему