за кухонным столом, уставленным лотками с готовой едой и бутылками с пивом.
Борьке было достаточно поговорить со Львом пару минут, чтобы понять, в каком состоянии находится закадычный друг. Через полчаса он звонил в дверь. Вместе с маленьким круглым лысым Борей в квартиру ворвалась кипучая деятельность. Лев был отправлен в душ, одежда – в стирку. Пустые бутылки, окурки и недоеденные скукоженные остатки пиццы – в мусорные пакеты. Открытые окна впустили тёплый летний воздух, выметая шторами вчерашние запахи. Когда Лев вышел из ванной, Боря разговаривал по видеосвязи с Альбиной и Валей. Жестом подозвав Льва, он радостно прокричал: «Алька, говорил же, всё с ним нормально! Вот он, твой Лёва, совершенно трезвый. У нас другие отклонения! Но не тебе же объяснять, что такое трудоголизм! Сами себя наказываем! Вместо барбекю с жёнами-красавицами мучаемся целый день над договором с этими, ну вы поняли». Валентина повернула экран к себе: «Боречка, а почему не приехали мучиться на дачу? Я как-никак с вами работала столько лет, ускорила бы процесс!» Но Борис, не раздумывая, ответил: «Валентина, на даче никаких дел, только отдых разной степени разнузданности! Всё, иди к сыну. Как закончим – сразу к вам». Теперь можно сесть, открыть пиво и обстоятельно поговорить.
– А разве ты сам не видишь, что так и есть? Посмотри на нас! Мы же похожи!
Лев медленными глотками пил холодное «Чешское». Борис в который раз уставился в экран, сравнивая на фото лица Игоря и Льва, недовольно бросая взгляд на друга. Потом крикнул: «Нужен исходник!» и исчез в гостиной, откуда вскоре вернулся, держа в руках фотографию родителей Льва. Это был снимок, сделанный в фотоателье. Лев помнил тот день. Они долго выбирали наряд для мамы. Её радовало искреннее восхищение сына, но, поцеловав Льва в макушку, она уходила переодеваться. В шкафу не осталось ни одного платья и костюма, которые Зоя Владимировна не примерила. И всё было не то. Отец тогда оделся и вышел, оставив маму в совершенном расстройстве. Она решила, что муж устал от её капризов, и всё отменяется. Но через час он пришёл с шуршащим пакетом и сказал: «Примерь, Зоя».
С фотографии в деревянной раме на него смотрела сияющая мама в новом тёмно-синем платье, которое так шло к её голубым глазам. Она, царственно красивая, элегантно сидела в кресле, а рядом с ней стоял улыбающийся отец. Высокий, стройный. Светлые волосы аккуратно подстрижены и расчёсаны на косой пробор. Английский костюм из серого твида, очки в массивной оправе – настоящий щёголь.
– Какая красивая пара, – вздохнул Борис. – Помянем их.
Мужчины сделали по глотку.
– И ты мне хочешь сказать, что дядя Женя гулял от такой королевы? Да ты знаешь, что хочешь сделать? Лишить меня веры в то, что настоящая любовь существует. Твои родители всю жизнь любили друг друга, как в кино! Нет, Лёвка, твой отец кроме Зои никого больше не видел.
Лев молча кивнул. Таких трепетных, нежных отношений, как у них, он нигде больше не встречал. Родители никогда не ругались. А если спорили, то не о том, кто что должен делать, а о том,