но в квартире всё же стало чище, а до прихода любимой оставалось ещё целых три часа.
Алексей прилёг на кровать, устремив взгляд в потолок. Мысли, крутящиеся в голове, медленно поднимались вверх, концентрируясь в маленькое ограниченное пространство, нависшее над ним. Кровать становилась всё мягче и мягче, погружая Алексея в себя. Рой мыслей стягивался к точке концентрации, и постепенно сгруппировавшись в одну единую мысль, заполнил весь объем вокруг и навалился на веки. Алексей закрыл глаза. Ватность кровати поглотила его и пропустила сквозь себя. Тело Алексея начало стремительно падать, резко закончив свой полёт на холодном бетоне. Алексей, приподнявшись, осмотрелся. Окружающее пространство представляло собой высокие серые стены, формирующие уходящий вдаль коридор, с множеством ответвлений, освещавшийся падающим светом неба, в облаках которого Алексей узнал впустившую его ватность. Сердце часто пульсировало внутри, Алексей понимал, что попал в лабиринт, но не знал, что делать дальше. Он приподнялся и пошел вперед. Идти было легко – казалось, что ничего не может помешать этим уверенным осознанным шагам.
Внезапно в одном из ответвлений лабиринта появился некто. Некто был с ножом и быстро направлялся в сторону Алексея. Сердце забилось чаще, дыхание перехватило, стало нестерпимо жарко. Гитлер! Гитлер, державший в руках большой кухонный нож, бежал на Алексея. Невысокое тело вождя третьего рейха быстро приближалось, Алексей физически ощущал источаемую фюрером ненависть. Недоумение охватило Алексея. В чем он мог быть виноват перед Гитлером? Развернувшись, Алексей попытался бежать. Но ноги будто увязли в неуверенности и тревоге, охватившей тело. Оно разделилось, частично оказавшись в плену у иных законов физики. Оккупировавшая его тяжесть сковывала, движения были медленными, требовали много времени, в противовес тревоге, которая очень быстро нарастала. Алексей взглянул на свои ноги и понял, что выбежал из лабиринта. Тревога сразу исчезла, вокруг стало светло. Алексей поднял голову и увидел пшеничное поле, которое тянулось до горизонта по всем направлениям. Нахлынувшая легкость подтолкнула, и Алексей побежал. Он бежал и бежал, бежал и бежал, бежал и бежал, пшеница становилась всё выше, бежать было всё труднее, но он всё равно бежал, раздвигал пшеницу руками и бежал. И словно, как в спидометре, накручивающем километраж, в Алексее всё больше накручивалась уверенность в необходимости прибежать. И он прибежал. Чувство, что истина где-то рядом, заставило остановиться. Он раздвинул пшеницу руками и увидел ЕЁ тело. Лежащее в колосьях, оно было прекрасно, потому что было ЕЁ. Всё полностью ЕЁ. ЕЁ ноги. ЕЁ бедра. ЕЁ живот. ЕЁ грудь. ЕЁ плечи. ЕЁ руки. ЕЁ шея. ЕЁ голова. И самое главное ЕЁ уши. Алексей присмотрелся к лицу любимой и понял, что сейчас истина откроется ему, сейчас он познает то, что должен познать. Вглядываясь в ЕЁ лицо, он никак не мог узнать любимого им человека, он вглядывался внимательней и пытался разобраться – кто же перед ним. Медленно мозаика аморфных черт сложилась, и