Николай Николаевич Шмигалев

А леший его знает!


Скачать книгу

путь воду и все равно ничего не сказал. Теперь он понуро стоял, безмолвно открывая и закрывая рот, как окунь выброшенный на берег.

      В отличии от лешего врать водяной умел виртуозно и, что греха таить, любил это сырое дельце, но и он не нашелся что сказать в данной ситуации: увесистая улика, запертая на семь замков, лежала у его перепончатых лапок.

      Дабы хоть как-то смягчить приговор себе и подельникам, водяной пошел, по его сугубо субъективному мнению, на сделку со следствием – чистосердечно признался и искренне раскаялся.

      – Это не я… гхм… не мы. Не виноватые мы! Это все Зыбун. Он сам все придумал и нас подговорил.

      Теремной ещё горше вздохнул и даже потемнел немного.

      – Вот как?! От Зыбуна я такого подвоха и вовсе не ожидал. Кара его постигнет суровая.

      – Зыбун тут ни при чем! – вступился за тестя Бульгун, которому надоело потворствовать вранью и играть в молчанку. – Болотника просто по голове сильно ударили, вот и наговорил он ерунды всякой, а мы, недоумки, его зачем-то послушали.

      Тут из кустов вынырнул неповоротливый с виду Копуша и приблизился к сборищу нелюдей. В руке у него болтался Стопарь, пойманный тиуном за воротник рубахи уже на соседском подворье боярина посольского приказа. Атаман злыдней, конечно же, мог улизнуть, попросту выпроставшись из рубахи, да пожалел оставить свою одежку, преподнесенную ему в подарок благодарными ыскыргышами, во вражеских руках в качестве трофея.

      – Какое небо голубое! – покачиваясь из стороны в сторону, протянул злыдень, продолжая настойчиво делать вид, что он тут вообще случайно оказался.

      Стопарь ещё хотел добавить, что они не сторонники ни кражи, ни разбоя, но передумал. Побоялся ещё больше разозлить и так потемневшего от злости Поставца. Он-то ещё не знал, что теремной потемнел пока-что лишь от огорчения.

      Теремной подошел к лежавшей в пыли книге и поднял её с земли.

      – Ох, Зыбун, ох друже, как же ты опустился до этого, – поморщился он, как давеча болотный. Поставец тоже не хотел ворошить давнее прошлое, доставать пыльные скелеты из сундуков, копаться в памяти и рыхлить то, что быльем поросло. – Совсем из ума выжил, раз на такое решился, да ещё и молодежь подговорил на преступный умысел. Ну-с, как говорится – на чужой платок, не накидывай роток. Все должно быть по закону. Коли ступил на путь кривой, отвечай головой. Позарился на чужое, получи в живот ногою. Решил чужое украсть, клади голову в пасть. Вору одна наука, готовь к отрубу руку. Чужое не воруй, в колодец нос не суй. Решили украсть книгу, нате-ка вам фигу, – поняв, что уже заговаривается, Поставец наконец, завершил свой спич: – Ну что, ещё можете сказать что-нибудь вразумительное в свое оправдание, товарищи воры? Зачем на лихое дело решились? Почему на чужое позарились?

      Бульгун не выдержал таких обидных слов и высказался в ответ тоже весьма нелицеприятно, как высказывается тот, кому уже терять практически нечего.

      – Знаете, что! Может быть мы и решили взять эту книгу без вашего ведома. Но если так посмотреть, то вообще-то