сложилось, что в армию не пошёл я, мне диагноз «алкоголизм» поставили.
– Алкоголизм в двадцать лет – это сильно, – засмеялся Вадим.
– Да, а ты думал, если я с двенадцати лет пью? И мне тогда не двадцать было, я же на программиста в колледж пошёл. Это мне лет семнадцать только исполнилось.
– Эх-х, где мои семнадцать, – протянул Вадим, закуривая сигарету.
– А где мои пятнадцать? – гоготнул Паша.
– Почему именно пятнадцать? – спросил я и, глядя на Пашино лицо, вдруг понял, что он похож на противное насекомое, на какую-то землеройку.
– Да пятнадцать лет – это самый кайфовый возраст у меня был. Гонял в школу, бил баклуши там, родаки нормально так денег давали на жизнь, пил пивко постоянно, первая любовь была… – Паша как-то странно заулыбался, мне показалось, что у него полезло что-то чёрное изо рта.
– Выпей за свои пятнадцать, братан, и пойми, что лучшая часть твоей жизни уже позади, – Вадим протянул ему бутылку вермута, ехидно улыбаясь.
– Эх, и правда что, – Паша присосался к бутылке, и от её содержимого почти ничего не осталось. Он хотел было вернуть бутылку Вадиму, но тот сказал:
– Да допивай уже, – и отмахнулся рукой.
– Да я ещё возьму, братан, – Паша хлопнул Вадима по плечу.
– А чего вы решили вермут взять? – спросил я.
– Да он по скидке был, – Паша залпом добил бутылку и запустил её в кусты.
– Слышь, так делать не надо, – покачал головой Вадим, – не мусори здесь.
– Как скажешь, братик, – Паша подобрал бутылку и понёс её до мусорки, что была шагах в пятнадцати отсюда.
– Как ты встретил его? – спросил я полушёпотом.
– Да как, он набрал, предложил выпить, так и встретил. А что, напрягает тебя Нервный?
– Ну так, – я неопределённо пожал плечами.
– «Так» – это как? – спросил, ухмыляясь, Вадим, делая глубокую затяжку.
Я не успел ответить, как нас кто-то окликнул. Обернувшись, я увидел Мишустина Колю. Он быстро пересекал стадион в нашем направлении. Коля был толстоватым и глупым тридцатилетним парнем, чей мозг навсегда застыл в янтаре самого начала пубертатного периода. На голове у него была шапка-ушанка, что добавляло какого-то комизма его и без того забавному внешнему виду. Любой нормальный человек за пару секунд понял бы, что Коля – это тот ещё дурак. Это было видно по его блинному лицу, по выпуклым матовым глазам, в которых не отражалось и тени мыслей. Он был точно сферообразная рыба, раздутая от плотной чревоугодной материи. Когда он подошёл к нам, на его лице появилась улыбка, из-за которой щёки надулись, точно у бурундука, я даже чуть не рассмеялся, хоть мне было далеко не весело.
– Сколько лет, сколько зим, Коля, – протянул Вадим, пожимая ему руку.
– Ага, особенно зим, – непонятно к чему сказал Коля и заухал, захихикал.
– Какими судьбами здесь?
– Да с работы домой шёл и решил вот через стадион срезать. А вы тут чем маетесь? Травку курите небось? – и снова хихиканье.
А тут