в которой лягушки поселятся.
Я вопросительно посмотрел на мирно щепавшего травку Сивку. Тот, не отвлекаясь от любимого занятия, утвердительно кивнул головой. Всё так и есть, мол, как она говорит.
– Так поможешь, или клубок получил и дальше отправишься? – с надеждой в голосе спросила она.
– Ладно, показывай, где там твой ручей, – проворчал я.
Она обрадовано скакнула в воду, и к ней тот час подплыл большой сом. Водяница лихо забралась на его мокрую, скользкую спину, и рыбина поплыла против течения со скоростью пограничного крейсера. Я еле успел кое-как усесться на Сивку, и мы поскакали следом по берегу.
Не знаю, каким чудом я удержался на спине моего скакуна. Сивка увлёкся погоней и нёсся во весь опор. Меня же при этом жестоко трясло и подкидывало на его спине.
–Стой! – наконец взмолился я.
– В чём дело? – не тормозя спросил он. – Мы же их уже почти догнали. Осталось ещё чуть-чуть!
– Если это продлиться ещё хоть минуту, я больше никогда не смогу сидеть! – закричал я.
К счастью, в этот момент сом остановился, и водяница соскочила с его спины на берег. Когда пони затормозил около девчонки, я еле сполз на землю и со стонами рухнул животом в траву.
– Звать-то тебя как, бедолага? – спросила водяница.
– Рэм, – сквозь зубы ответил я.
– Очень приятно. А я – Светлена. Что, так плохо?– участливо спросила она.
Я только застонал в ответ.
– А ты в реке искупайся. Вода прохладная, приятная. Вмиг полегчает.
Я обрадовано стащил через голову рубашку и уже хотел снять джинсы, но вовремя вспомнил, что на мне нет плавок. Я покраснел и сконфуженно ответил, что не хочу купаться и что мне уже лучше. Она же хихикнула и ответила, что может отвернуться. Вот же вредина! Чтобы сменить тему, я напомнил ей, что мы здесь не ради купания и что у меня и так времени мало. Светлена тут же стала серьёзной. Она встала и пошла к камышам, тянущимся от воды широкой лентой куда-то, к окутанному дымкой лесочку.
– Вот русло, – сказала она, раздвинув камыши.
Я замешкался и получил чувствительный толчок сзади, пониже спины. Вскрикнув, я вывалился на жёлтый песок с мелкой галькой и обернулся.
– Извини, – ответил Сивка, выныривая из камышей следом за мной, принюхиваясь. – А чем это так противно пахнет?
Я тоже потянул носом и скривился. Запах был не сильным, но очень неприятным. Я вспомнил, что именно так пахнет давно прокисшее молоко, забытое в холодильнике.
– Вообще-то, – сказала водяница, – я туда посылала уток да лебедей, но толку так и не добилась. Говорят, что там всё скисло, а почему – не говорят. Понять не могут. Не хватает их птичьих мозгов.
– А далеко отсюда исток? – спросил я, морщась от запаха.
– Нет. Пешком дойдёшь.
Я облегчённо выдохнул. Честное слово, тогда для меня снова садиться на Сивку было подобно смерти.
Сивка, конечно, пошёл со мной. Да я бы и не отважился без него куда-либо сунуться. Чем дальше по руслу от устья мы уходили, тем сильнее становился запах. Постепенно к нему примешался ещё какой-то, но столь же неприятный. Я достал из кармана заботливо