что никто не найдет окровавленную блузку среди грузовых поддонов, металлолома с фабрики и гниющих продуктов.
В переулке не было ни одной живой души, кроме городских крыс. Я быстро развязала ленту, достала блузку из коробки и бросила на кучу тряпок, измазанных в жире. И задержалась на секунду, надеясь хотя бы на минутное облегчение от того, что избавилась от улики. Но вместо него ощущала лишь раздражение. Чертов подонок испортил мою любимую блузку.
Я выскользнула обратно на шумную улицу, не оглядываясь, и смешалась с толпой – обычная безликая девушка среди многих.
Дворецкий миссис Арнольд открыл мне дверь роскошного особняка из темно-коричневого песчаника.
Прихожая сверкала чистотой, и мне было даже стыдно заходить в нее в грязных ботинках. В убранстве комнаты преобладал лиственно-зеленый, изящная мебель отражалась в зеркалах с золотыми рамами, а нежные ковры выглядели так, будто по ним не ступала нога человека. Девушка примерно моего возраста натирала до блеска и без того сверкающий камин, и я одарила ее печальной улыбкой, но не получила того же в ответ. Может, она почувствовала во мне что-то неправильное. Может, после вчерашнего я действительно выглядела как-то иначе и отпугивала окружающих одним своим видом.
Я закусила губу, стараясь отвлечься от воспоминаний о летающих ножницах. Может, мне все привиделось? В моей семье уже были сумасшедшие, так что я не стала бы первой. Во мне словно что-то зрело, меня обуревали странные чувства, и все не отпускала мысль, что я пробудила нечто необъяснимое, от чего уже не смогу избавиться.
Несколько долгих минут спустя ко мне вышла ухоженная горничная миссис Арнольд и приняла посылку.
– Восьмая пуговица слегка болтается. Я сама ее закреплю, но в следующий раз постарайтесь такого не допустить, – строго произнесла она.
– Конечно, мэм. Спасибо, – пробормотала я, проглотив свой более колкий ответ.
Было даже как-то странно наконец избавиться от пальто, которое принесло мне столько бед.
Какое-то время я бесцельно бродила по улицам. Мимо проходили работницы фабрики в одежде разных оттенков тускло-серого и хлопковыми чепцами на тонких волосах. Большинство из них работали всю ночь, и под глазами у них залегли круги. Иногда по пути встречались богатые джентльмены в цилиндрах и их жены-модницы, крутившие в пальцах атласные зонтики. Мальчишки-газетчики на углах выкрикивали последние новости, домохозяйки вывешивали одежду сушиться на балконы. Весь этот привычный хаос дарил мне относительное ощущение комфорта.
Я перешла через дорогу, ловко огибая тележки, змеившиеся по улицам, и уворачиваясь от лошадей. Будь у меня деньги и не будь горячей любви к покойному брату, я бы сейчас же повернула к Центральному вокзалу, села на поезд в сторону запада и уехала навсегда. Мне доводилось видеть Сан-Франциско на фотографии, и я всегда подозревала, что там живется гораздо лучше. Создавалось впечатление, будто в том городе можно свободно дышать, в отличие от Нью-Йорка.
К сожалению, вся моя мизерная зарплата уходила на оплату жилья